Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Окон в помещении не было, что позволяло создавать разный искусственный световой фон, или неожидано выключив основное освещение, локализовать подсветку только на один стол, направив пучок яркого света в лицо испытуемому, или таким же образом со спины врача, при том, что его тело становилось лишь темным силуэтом, черт лица не было видно, слышался только голос, а остальные участники лишь попадали в слабое освещение. Такой подход мог позволить держать в некотором напряжении испытуемых, постоянно предполагавших грядущее изменение.

Стулья были массивными с возможностью пристегивания одной руки, посредством наручников, оставляя одну свободной по желаемому выбору.

Каждый выбранный промежуток времени происходила какая-то смена обстановки, позволявшая делать выводы о характеристиках подопечных.

Вот один из вариантов, удививший и самих врачей. По прошествии полу часа, за дверью послышался шум, топот ног и удары по двери, коих было три (сигнал поняли не все), после чего, через широко резко распахнувшуюся дверь ворвались люди в камуфляже и, якобы, насильно уводили по очереди докторов, сопровождая все происходящее репликами о психиатрическом беспределе, не верно проведенных экспертизах, совершенных людьми в белых халатах служебных преступлений. Затем в помещение зашли несколько человек, среди которых выделялся высоченный грузин, уже в годах, в генеральской форме. Представившись, он в достаточно жесткой форме высказал свое мнение о том, что считает необходимым всех находящихся здесь преступников расстрелять, но не имеет на это право, его же задачей является, после ареста врачей, сбор заполненный форм заявлений, которые обязаны прямо сейчас написать все четверо, после чего он даст им время на прохождение самых последних тестов на вменяемость во время совершения преступления, на основе которых, те из них, кто будет признан не имевшим возможность контролировать свои действия, будут освобождены от наказания, пройдут новую переэкспертизу, которая определит и лечение, и дальнейшую их судьбу.

На все про все, он отвел десять минут, оставил против каждого листочки с вопросами, заранее предупредив об их несхожести, с чем и покинул помещение с остальными своими подчиненными.

Разумеется, видеокамеры фиксировали все происходящее с нескольких ракурсов, все произносимое записывалось. Даже через стены все покинувшие кабинет люди, чувствовали бешеное напряжение энергетики оставшихся внутри, вполне способное заменить маленькую электростанцию…

Собравшиеся в коридоре, особенно «арестованные» врачи, с трудом переводя дух, переглядывались между собой. Спецназовцы извинялись перед ними, косясь на Лагидзе, как на виновника всего произошедшего, сам он весело улыбался, видя пробивающийся сквозь, еще не покинувшую, озабоченность восторг подчиненных, хотя и с налетом некоторого непонимания.

— Друзья мои, вы уж простите старика, захотелось поэкспериментировать на последок — старый знакомый предложил в помощь своих ребят, ну я и подумал, раз они все равно здесь, надо попробовать…

— Захар Ильич, а вот…, нам послышалось по поводу возможного пересмотра приговоров илиии…

— Я действительно это сказал, наверное, это не совсем корректно, хотя, если присмотреться с той точки зрения предположения того, что исследования окончатся определенными выводами, скорее всего, подтверждающими с научной точки зрения важные недостающие моменты, что позволит заставить законодателя изменить свою точку зрения на определение «вменяемости»… А ответы в таком возбужденном состоянии, сродни тому, что было при аресте, на вопросы составленных по новым методикам тестов…, будем считать это экспериментом в психиатрии, очень надеюсь помогут определить более четко многое в состоянии этих людей на момент совершения ими этих страшных деяний. Так что думаю, что мы можем направить свои соображения в виде настойчивых рекомендаций, от которых они не смогут просто отмахнуться, мы ведь с ними выйдем и на международную арену… — Тут он немного помрачнел, осознав малонужность проводимой работы людям в министерских креслах и в разного рода «думах», и продолжив уже с изрядной долей сарказма, попытался сказать о надеждах:

— … Конечно, я размечтался, что им до людей…, исследований…, медицины…, но не смотря на это, рано или поздно наши усилия пригодятся, а то, что они сейчас напишут, обработанное нами ляжет несколькими листами с вескими фразами в их личные дела — это ли не основа надежды для них, и хоть какое-то оправдание нашего с вами существования?!