Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

— Какой?

— Ну…, точнее к сестре хозяина…, имеешь?

— Я?!

— Видишь ли…, он, то есть она…, оба они ссылаются нааа…, пардон, родство с тобой, фото там висит на стене гостей, изображающее тебя, так сказать, в «близкой и непринужденной»…, тебе вообще это все нужно?

— Какое фото? Какое родство? Ты что сбрендил что ли?…

— Я то нет…, а вот парочка, по всей видимости, какие-то виды на тебя имеет… — Кирилл Самуилович вспомнил тот день, когда его, как мальчишку разоружили и потом почти изнасиловали, хотя мало бы кто из его соратников и коллег не уступил бы подобному соблазну. Внутри, где-то между подреберьями, в районе «солнечного сплетения» «разорвалась» бомба, ударная волна от которой выкрапила мурашки по всей коже, подняло волосы, а потом залило холодным потом с головы до ног, таким он и продолжил:

— «Петрович», ты сейчас о чем, что-то я не понял — какое родство?

— Кирилл Самуилович, дорогой, я сам не очень понял, мне доложили и я решил поехать, разобраться сам…

— Иии…

— И снова ничего не понял, кроме того, что эти двое в себе очень уверены… Хабалка эта сказала, что будет говорить только с тобой…

— Со мной?!.. — Вот тут все худшие предположения, подозрения, сомнения всей его жизни в отношении его жены превратились в невидимую песчинку по сравнению с выросшими моментально опасениями и в отношении этой дамы, и в связи с депутатством, работой, проектами, где он участвовал, да со всем, что могло прийти в голову испытывающему неожиданный шок, человеку:

— А что может эту и…, связывать со мной?

— Вот и я задал себе этот вопрос… Ты случайно не того?

— Чего? Того?…

— Ну…, не прешь ее…

— Куда я «пру»?

— Да не куда, ааа… ну она тебе нееее…, ну не по телефону… короче, Самуилыч, я сейчас буду, что-нибудь придумаем, жди…

Предоставим Кирилла Самуиловича на пятнадцать минут самому себе, в ожидание прибытия подчиненного, которого он считал очень преданным, уважающего все его начинания, но более приземленного и воспринимающего, окружающего его мир таким, как он есть, а не с ремарочками, ставимыми многими, ради удобства и самообмана. Заметим, что первое впечатление Буслаева при знакомстве с ним, было несколько напряженным в виду появившегося сразу, но быстро пропавшего ощущения, будто таким не поруководишь и не прощупаешь…

Обратим свои взоры на большую светлую палату с расставленной вдоль стен медицинской аппаратурой, участливой и заботливой медицинской сестрой, приятной и обходительной женщиной, пришедшим врачом, проверить состояние давно знакомой нам пациентки — Нины Буслаевой, к которой обращались здесь ни как иначе, как Нина Яковлевна, и попробуем разобраться, хотя бы поверхностно с происходящим в ее голове, чуть было не пострадавшей из-за неправильного отношения к процессу похудания.

Довольно долго она лежала на больших и мягких подушках, уткнувшись взглядом в потолок, с совершенным отсутствием, каких-либо рациональных мыслей. Все ее сознание пронзала только одна фраза, повторяемая ею с завидной периодичностью каждые пять минут:

— Что же теперь будет?!.. — Вошедший врач, принял это на свой счет, пожевал мясистые губы, и постарался утешить разумными доводами, даже не предполагая, что суть произносимого касалась не ее здоровья, а отношений с мужем:

— Дааа, собственно говоря, уважаемая Нина Яковлевна, ничего особенного то вас и не ждет, причин для беспокойств нет и быть не может. Все, что могло присвистеть, пролетело мимо. Все опасное мы купировали еще в зачатке. Так что скоро будете наслаждаться прежней жизнью светской львицы… — Наконец её взгляд поплыл очень медленно в сторону говорившего, что не могло не порадовать наблюдавшую за больной «сиделку»:

— «Светские львицы», как говорит мой муж — знатные пососухи… — Неожиданный переход вбил ком в горло доктора и он закашлялся. Не обращая внимание на это, Нина продолжила совершенно отстраненным голосом:

— А я просто жена, которая счастлива со своим мужем, «свет этот высший» с его украшенными золотом и брильянтами помоями, меня совсем не интересует, я даже боюсь там появляться…, но он, муж мой, совсем этого не может понять…

— Обязательно понимает, принять ему, наверное, это сложно, ведь он обязан там не просто появляться, но жить…

— Он так и говорит… Вот я глупость совершила — хотела похудеть, что бы, как раньше стать… Мы ведь бабы с годами меняемся, причем далеко не в лучшую сторону, а думаем, что остаемся прежними, при том, что хотим для мужа быть лучшими, самыми красивыми, да только ничего для этого не делаем, как оказывается!