Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Она тоже похожа на папу. На своего папу.

– Мам, а ведь это неправильно – теперь у Маруськи есть папа, а у Макса – нет. И дядя Даниил живет с нами, а не со своей женой. Почему так?

– Юля, это все очень сложно… Ты подрасти еще немного, а я потом постараюсь тебе все объяснить.

– А это правда, что вы с дядей Даниилом давно друг друга знаете? – вдруг спросила дочь, отложив погремушку.

– Ты откуда знаешь? – удивилась я, прижимая к себе уснувшую на руках Маруську.

– Бабушка сказала. Вернее, она не мне сказала… – Юлька запнулась, и мне стало все понятно – мама обсуждала это с кем-то, возможно, с Артемом, а Юлька подслушала разговор.

– Шпионила? – совсем не зло поинтересовалась я, и дочь покраснела. – Юлька, ты ж взрослая уже, неужели не понимаешь? Это некрасиво, в конце концов!

– Ну, мам… они так орали, что невозможно было не услышать. Бабушка постоянно папе всякую ерунду рассказывает. А папа не слушает, по-моему. Ему вообще не до чего.

– Почему?

Юлька промолчала, сделав вид, что не слышит моего вопроса. Я только сильнее утвердилась в мысли, что между ней и Артемом пробежала какая-то кошка.

Оксана.

– А можно, я пойду на Новый год к папе?

Сын умоляюще смотрел и ждал ответа, а у меня все помертвело внутри. Ребенок уходил из дома, рвался туда, к этой… Ведь ясно, что его там хорошо встречают, раз он так стремится бывать в новом доме отца как можно чаще… Неужели она оказалась умнее, смогла не только Даниила, но и Максима отобрать у меня? Мой сын собирался встретить праздник не со мной, а с чужой теткой, с ее двумя девчонками. С отцом, бросившим его. Хотя тут я, конечно, перегибаю немного – Даниил старался как можно больше времени уделять Максиму, постоянно звонил, забирал его. Я не препятствовала, хотя всякий раз мне было так больно, словно в грудь нож воткнули и поворачивают. Но я понимала, что лишить Максима встреч с отцом просто не имею права – Городницкий сразу подаст в суд, он ведь только и ждет повода, чтобы забрать Макса совсем. Да и возразить-то было нечего – после этих поездок Максим возвращался довольный, спокойный, не было видно, что при нем Даниил говорит что-то плохое обо мне, что настраивает сына против меня. И это меня бесило – кажется, легче было бы знать, что новая жена Городницкого и он сам постоянно наговаривают обо мне Максиму.

Свекор наблюдал за происходящим со стороны, не вмешивался, как обычно – соблюдал нейтралитет. Я знала, что несколько раз он бывал у Даниила, проведал новорожденную внучку. Меня это укололо сначала, но потом я трезво взвесила все и поняла, что лучше не лезть и не говорить ничего – Даниил его сын, а я всего лишь невестка. Кроме того, он сдержал слово и разменял квартиру на две, сам ушел в однокомнатную, а нам с Максом отдал «двушку», даже ремонт помог сделать. И теперь мне предстояло остаться здесь на праздник одной…

– Сыночка, а тебя приглашали? – осторожно спросила я, и Максим возмущенно ответил:

– Мам, ну, ты даешь! Тетя Маша сказала, что я могу в любое время приходить, когда захочу, потому что это папин дом!

Эта детская непосредственность убивала – сын не мог понять, что любое упоминание о распрекрасной тете Маше доводит меня почти до самоубийства. На нервной почве я, кстати, похудела почти до сорок шестого размера, это было бы здорово, если бы не начавшие выпадать клочьями тускнеющие волосы. Чем только я ни пыталась восстановить их блеск и здоровье – бесполезно, ничего не помогало. Вся моя красота пропала вместе с лишними килограммами. Видимо, нельзя иметь все сразу…

Но что делать с Максом? Отпустить и остаться одной? Не отпустить и нарваться на его слезы и последующий неприятный разговор с Даниилом? Тоже ничего хорошего – начнет обвинять меня в том, что я запрещаю ребенку и так далее. Придется смириться и отпустить, ничего не попишешь.

– Ты завтра во сколько придешь? – обреченно спросила я, направляясь в детскую и открывая там шкаф с одеждой.

– Если никуда не поедем, то часов в одиннадцать. А если поедем – то к вечеру.

– Куда поедете?

– Папа обещал свозить нас с Юлькой на трамплин.

Ну вот – ребенок уже не делает разницы между собой и этой девочкой, воспринимает ее как часть семьи… А может, так и надо? Может, Данька и его жена правильно делают, что не делят детей на своих и чужих? Максим, возвращаясь оттуда, постоянно тараторит о маленькой Марусе, о Юле, о том, чем они занимались, куда ходили, какие тортики стряпает Юля к его приходу. Было похоже, что он совершенно не ревнует отца к его новорожденной дочери. И это не моя заслуга, а этой Машки…