Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Не захотел, – отозвался сын, выпрыгивая на тротуар. – Да и доктор мне не разрешил, сказал – рано еще загорать.

Тонкие шрамики на лице все еще были видны, но это должно пройти со временем, так сказала Машкина приятельница Катерина, хозяйка клиники пластической хирургии, да и хирург, оперировавший Максима, тоже обещал, что ничего не будет видно, нужно только пока избегать солнечных лучей. Я был благодарен Машке, заставившей меня положить сына в эту клинику, благодаря операции Макс абсолютно перестал думать о своем уродстве и рисовать свое лицо в виде какого-нибудь мерзкого тролля или вампира. Теперь в его рисунках стали появляться человеческие лица. Причем все больше Юлькино и иногда Машкино, что было для меня приятным открытием. Талант у моего сына определенно был, сходство портретов и оригиналов поражало. Директор школы даже как-то обмолвился, что решается вопрос о небольшой персональной выставке в стенах школы. Так что дела у сына шли отлично.

Мы бродили между полок супермаркета, выбирали продукты по списку, продиктованному мне по телефону Юлькой, я вспомнил и про креветки, обещанные жене. Макс помчался к морозильнику и набрал целый пакет королевских креветок, бросил его в корзину и сказал:

– Папа, а Юлька любит зефир в шоколаде, ты знаешь?

– Знаю, – я показал ему коробку зефира, попавшую в корзину едва ли не самой первой. – А тебе что купить? Есть особые пожелания?

– Мармелад, – облизнулся сын, показывая на упаковки с разноцветным мармеладом. – И еще арахис в шоколаде.

– Не отклеятся уши-то? – со смехом спросил я, направляясь к кассе.

– Не-е-е! – заверил Максим.

Дома мы застали картину весьма печальную. В своей комнате рыдала на кровати в подушку Юлька, по коридору металась Машка с плачущей Марусей на руках.

– Ну, и в чем дело? – сгрузив на кухонный стол сумки, поинтересовался я.

Машка устало опустилась на стул, покачивая Маруську, и подняла на меня мокрые от слез глаза:

– Сейчас позвонила Ольга Иващенко… Олег больше не будет заниматься…

– Так, стоп-стоп, давай по порядку, – я сел напротив нее и приготовился слушать. – Когда она позвонила?

– Да минут сорок назад. И не мне – Юльке на сотовый, представляешь, какая дрянь? Не со мной – с ребенком решила! Ну, та как услышала – в истерику…

Я уж ее и так, и этак уговаривала – бесполезно, ревет…

Ну, оно и понятно – столько лет жизни и каторжного труда псу под хвост! Да-а, подарочек! Бедная девчонка…

– Давай мне Маруську, накапай Юльке валерьянки капель пятнадцать и посиди с ней, поговори о чем-нибудь, – распорядился я, забирая у Машки плачущую малышку. – Вот так, моя родная, пойдем с тобой к Максимке, он там в зале один сидит…

Маша.

Видеть, как рыдает твой ребенок, невыносимо. У меня разрывалось сердце от ее всхлипываний, если бы могла я что-то сделать – сделала бы непременно, но от меня, к сожалению, ничего не зависело. Надо же было именно в Новый год! Какие люди… И ведь уже ни копейки денег не вкладывали, не платили ни за что – и все равно! Я, конечно, понимала, что рано или поздно этим все и закончится, но все надеялась, что этот момент наступит как можно позже…

Сдав Маруську Даниилу, я пошла в детскую, где по-прежнему безутешно рыдала моя дочь. Сев рядом на кровать, я погладила ее по вздрагивающим от плача плечикам:

– Юляша, детка… ну, не умер ведь никто, правда? Найдем другого…

– Ты сама-то веришь? – она села на кровати, подогнув под себя ноги, и уставилась мне в лицо красными от слез глазами. – Веришь в то, что говоришь? Чтобы возраста такого, чтобы класс, как у меня? Да мы вообще одни были с «С» в городе!

– Юля, ну, можно ведь ниже классом…

– Да?! И что он будет делать со мной – по открытому? Где очки набирать?

– Так, все! – я поняла, что нельзя позволять ей распуститься еще сильнее, иначе я вообще ее не успокою. – Закрыли эту тему на сегодня! Иди, умойся, там Максим приехал. А после каникул будем думать, сейчас все равно ничего не решить. Вставай, вставай… У нас еще не готово с тобой ничего, и елка стоит голая…

Кое-как мне удалось увести ее в ванную, умыть холодной водой зареванное лицо. Обняв Юльку за плечи, я повела ее в зал, откуда слышался радостный голос Максима. Едва мы с дочерью появились на пороге, как мальчик, оторвавшись от отца и Маруськи, повернулся к нам:

– Здрасьте, теть Маш! Юль, привет… С Новым годом!

– Спасибо, Максим, тебя тоже, – я подтолкнула Юльку к дивану и предложила: – Дети, может, вы уже начнете елку наряжать? А я уложу Марусю и пойду на кухню.