Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Нужно было видеть это лицо… эти испуганные глаза, эти задрожавшие пальцы, щелкающие зажигалкой.

– Это точно? – он даже не смотрел на меня.

Мы сидели в кафе, я с трудом сдерживала слезы, Данька курил, рассеянно глядя куда-то поверх моей головы. Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова больше, чтобы не зарыдать.

– Черт… – на его лице застыло выражение досады и недовольства. – Машка, ну, ты ж не маленькая – надо было как-то…

– Да? Мне? А тебе – не надо было как-то…? – подняв на него глаза, еле проговорила я, кусая губы. – Почему только я должна была думать, а ты нет?

Даниил молчал, думая о чем-то.

– Слушай…и что делать теперь? – спросил он после долгого молчания.

– В смысле?

– Ну, в том самом смысле. Жениться будем, что ли? – что-то в его голосе не было слышно радости по этому поводу…

Я вскинула подбородок и запальчиво заявила, что не собираюсь таким образом входить в их семью и продолжать славный род докторов Городницких. Данька невесело засмеялся и постучал меня по лбу согнутым пальцем, мол, дура ты, дура.

Мы поехали на квартиру какого-то его очередного приятеля, выдавшего нам ключи ровно на два часа. Данька был на удивление спокоен, словно я ничего не говорила ему, словно нет проблем. Он целовал меня так, как будто и не произошло ничего, как будто все идет по-старому. Долго не отпускал меня, стараясь продлить ощущение счастья и расслабленности.

– Данька…что же теперь будет, а? – прошептала я, лежа рядом с ним и положив руку ему на грудь.

Он погладил мои пальцы и промолчал. И это молчание почему-то обидело меня, зацепило что-то внутри. Я встала и начала одеваться. Городницкий продолжал лежать, только закурил, поставив на грудь пепельницу.

– Маш… ну, что ты, как маленькая, в самом деле? Сейчас ведь не первобытный строй, все можно решить.

– Решить?! – я резко развернулась и посмотрела на него. – И как ты представляешь себе это? Мы пойдем к твоему дяде и попросим помочь? Ты ведь прекрасно знаешь, что на направлении на аборт должна стоять подпись заместителя главного врача, ведь я же работаю в этой же больнице!

– Ну, можно ведь и в консультацию…

– Ага, можно! – кивнула я. – Можно – только так, как там сделают, вообще нельзя! Потом всю жизнь лечиться придется, чтобы хоть кого-то родить! Вон у матери моей подруга, пятьдесят лет скоро, а все надеется, что получится! Сделала аборт в консультации!

– Да не кричи ты! – остановил меня Даниил, садясь на постели. – А тетка твоя?

– Еще не хватало! Она меня сразу же маме сдаст, не знаешь, что ли?

– Машка, но тогда только один выход – жениться и рожать.

– Что-то не вижу я в тебе острого желания на мне жениться, – хмуро буркнула я, роясь в сумке в поисках помады. – И, если честно, то и в себе я такого желания тоже не замечаю.

– Тогда какого черта мы тут с тобой обсуждаем? – разозлился он. – Ты не хочешь, я не хочу – так что мы тогда делаем вместе?

– Уже ничего!

Я вылетела из квартиры, хлопнув дверью, и помчалась на остановку. Вечером мне нужно было на смену, я работала санитаркой в приемном покое, и за опоздания старшая сестра нещадно наказывала.

– Машулина, что-то ты синяя какая-то, – заметил мимоходом молодой терапевт Анатолий Станиславович, столкнувшись со мной в коридоре приемника.

Я оперлась на швабру и улыбнулась:

– Я не синяя, это во мне голубая кровь течет.

Доктор рассмеялся, подмигнул и пошел дальше, а я, подавив приступ тошноты, продолжила мытье длиннющего коридора. С утра на занятия, а я сегодня даже поспать не успею – «скорые» одна за другой, больных полно, пока все дела сделаешь, а еще и утром весь коридор перемывать…

Данька больше не появился, что, в принципе, и неудивительно после того, что я ему сказала. Так что решать свои проблемы мне пришлось самой.

Как не было стыдно и неприятно, но обращаться пришлось к своей заведующей отделением. Та долго читала мне нотации, которые я старательно пропустила мимо ушей, но, в конце концов, написала на имя заместителя главврача просьбу о направлении на аборт. Остальное – дело техники, как говорится.

Я не пошла в институт, с утра направившись в гинекологию. Все прелести «взрослой» жизни мне пришлось испытать, не смотря на то, что я была сотрудницей этой же больницы. Наркоз был внутривенный, его, разумеется, хватило только на первые десять минут, и все остальное время я ощущала себя подопытным животным. Никогда я даже представить себе не могла, что бывает такая боль.

– Господи, да не ори ты так! – усталым голосом бросила врачиха, не прерывая своих манипуляций. – Как в койку лечь, вы быстро соображаете, а о последствиях не думаете.