Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Никому не говори…это серийный убийца, которого я помогаю обезвредить!

Алинка обиделась, поджала губы и ушла, даже не вымыв за собой чашку, а я улыбнулась, довольная тем, что избавилась наконец-то от ее назойливого любопытства. Можно подумать, я стала бы делиться с этой свистушкой подробностями своей жизни! Я не испытываю потребности в этом, даже Артем всегда удивлялся тому, что у меня нет ни одной близкой подруги, с которой бы я часами висела на телефоне, как все нормальные женщины.

Так было всегда – и в школе, и на работе. Приятельниц, с которыми можно пошататься по магазинам, потрепаться ни о чем и посидеть иногда в кафешке, у меня хватало, но той единственной, верной подруги, которой доверяешь все свои тайны и секреты, не было никогда. Учась в школе, я делилась всем с мамой, позже просто отпала нужда в этом, сама не понимаю, почему. Я очень много читала, и это занятие заменяло мне дискотеки и телефонную болтовню. Мама удивлялась этому, но однажды я предложила ей покопаться в собственной жизни, и она обнаружила, что и у самой-то нет такой подружки.

– И чему тогда ты удивляешься? – спросила я, и в ответ мама только рассмеялась.

Я отлично помнила, как в моем детстве к маме постоянно приходили приятельницы, чтобы всплакнуть и пожаловаться на жизнь. Вывалив на мамину голову груз своих проблем, они уходили довольные, а она оставалась с этим барахлом и потом ходила больная. Так и есть ли смысл держать около себя людей, которым ты нужна только в качестве «помойной ямы», в которую можно вывалить всю грязь? Лично у меня сразу сформировалось собственное отношение к подобным людским проявлениям, и, возможно, поэтому я научилась держать людей на расстоянии вытянутой руки, не позволяя приближаться слишком.

И теперь, когда Алинка изо всех сил старалась влезть в мою личную жизнь, во мне сработал этот инстинкт, и я «вытянула руку», защищая свое пространство. Конечно, она обиделась, но стоит ли приставать с разговорами, когда видишь, что человеку это неприятно?

Даниил.

Оксанка вернулась утром в хорошем настроении, отдохнувшая, хотя и сказала, что почти не спала ночью, привезла Максиму письмо от одноклассников, которое мы читали все вместе. Сын впервые за это время улыбнулся, рассматривая рисунки, и я ощутил укол совести – ребенок в больнице, а я постоянно думаю о Машке.

– Знаешь, Даня, я сейчас встретила ту женщину… – сказала вдруг Оксанка, переодеваясь в халат, и я удивленно на нее взглянул:

– Какую женщину?

– Ты вечно не слушаешь меня. Я у тебя как-то спросила про митоксантрон, ты еще фыркнул и уехал куда-то, помнишь? Так вот, я сегодня в школе встретила эту женщину, представляешь, она его нашла все-таки. Даня, а от чего его пьют?

– Его колют, – машинально поправил я, и тут до меня дошло то, что сказала жена…

Елки-палки, да это ж она про Машку говорит! Это ведь Машка, Машка…

У меня внутри все похолодело, по спине мурашки побежали – а ну, как Оксанка догадалась? Хотя – что гадать, когда я сам ей сказал, что у меня есть женщина? Но вдруг она поняла, что это и есть она? Черт…

Но жена продолжала рассказывать что-то, абсолютно не выглядя при этом ни нервной, ни раздраженной. А уж она не спустила бы мне этого, обязательно высказалась бы. Значит, пронесло… Я еле заметно перевел дух, взялся за запястье сына, вроде как пульс посчитать, а на самом деле чтобы унять дрожь в пальцах.

– …у нее дочь учится во втором классе, худенькая такая блондинка, – продолжала Оксанка, убирая на столике у окна, и тут Максим неожиданно сказал:

– Это Юлька Смирнова, я ее знаю.

– Откуда? – повернулась к нему Оксанка, и сын совершенно серьезно заявил:

– А ее все знают, она танцами занимается, постоянно на утренниках танцует. И пацаны за ней бегают, даже из четвертого класса.

Мы с Оксанкой прыснули – ну и детки! От горшка два вершка, а уже разговоры про то, кто за кем бегает! Оксанка, присев на край кровати, спросила:

– А тебе она нравится?

Сын покраснел, отвел глаза, и мне стало еще смешнее – нормальный ход, я, значит, с Машкой, а Макс мой на ее Юльку виды имеет.

– Что ты пристала к ребенку? – вступился я, обнимая его. – Это личное дело, да, сынок?

…Мне показалось, или Оксанка в самом деле как-то подозрительно на меня взглянула?

Я поднялся и пошел к двери – началось суточное дежурство, нужно было хоть в приемном покое показаться. Спускаясь по лестнице, все время думал о том, как странно устроена жизнь – жена и любовница познакомились… Это еще хорошо, что все закончилось вполне мирно, если, конечно, закончилось. Не устраивает ли моя супруга какую-нибудь хитрую комбинацию, чтобы вернуть меня в лоно семьи? Хотя… слишком сложно это для Оксанки, вряд ли ей в голову пришла бы такая мысль.