Лора Шрофф - Ангелы на земле. Вдохновляющие истории о дружбе, предназначении и подарках судьбы

Суд приговорил Терранса к условному сроку с обязательством, что он возвращается в Хьюстон с Мэри. «Я была так взволнована и рада, ведь я бы и вправду смогла ему помочь, если бы он поехал со мной», – говорит она. Для процедуры освобождения требовалось какое-то время, и они с Террансом договорились встретиться около здания суда.

Мэри ждала полчаса, потом час, потом три, но Терранс так и не появился. «В конце концов я узнала, что его отпустили несколько часов назад и он убежал через заднюю дверь. Я вернулась в Хьюстон без него».

Позже Терранс позвонил, чтобы извиниться, и объяснил, что хотел остаться в Луизиане и ухаживать за заболевшим отцом. Но через несколько месяцев он сообщил, что снова в тюрьме.

«В этот раз я не могла ему помочь», – говорит Мэри.

Она позвонила адвокату, но Терранс нарушил положение по условному заключению, и теперь его должны были посадить. Ему дали четыре года без возможности уменьшения срока. За все это время никто из семьи Терранса его не навещал.

Единственным человеком за пределами тюрьмы, с которым он общался, была Мэри. Они разговаривали каждую неделю.

«Я отправляла ему книги и диски, тревожилась о нем по ночам, – говорит Мэри. – Терранс никогда себя не жалел и не искал сочувствия. Он принял все как должное и пообещал мне, что, когда выйдет, больше не свяжется с наркотиками». Однажды Мэри получила от него письмо со стихотворением. Оно называлось «Благодарю».

«Просто верь в меня, сердце скрепя, Знай, я любить буду вечно тебя».

Вот какие строки написал ей Терранс.

В тюрьме Терранс смог сдать тест GED [10]. Когда он наконец вышел, то по условиям освобождения не имел права покидать Луизиану и не мог переехать или хотя бы навестить Мэри. Поэтому они продолжили свою многолетнюю практику: разговоры по телефону. «Он мне все время звонит, чтобы рассказать, как у него дела. Я должна сказать, что он действительно прилагает все усилия, чтобы стать человеком. Он отчаянно вырывается из затянувшего его порочного круга наркотиков и жестокости, но ему многое приходится преодолевать. Это невероятно сложно».

Сейчас Террансу двадцать семь лет, и он не сдается. Он мечтает стать сварщиком и делает все возможное, чтобы воплотить мечту в жизнь. Мэри помогла ему завести карту социального обеспечения и получить водительские права, но существуют другие препятствия. Сейчас он берется за любую работу. «Я по-прежнему возлагаю на него большие надежды, – говорит Мэри. – Я надеюсь, что-нибудь изменится, колесо фортуны повернется в его направлении. Терранс уже взрослый и понимает, что все зависит от него. Я могу только напоминать ему, что я с ним».

Прошло более двадцати лет с тех пор, как Мэри махнула рукой на правила и обняла малыша Терранса. С тех пор его путь был долгим и тернистым. Что до его будущего – кто знает…

Но есть в его жизни одна определенная и незыблемая вещь.

Мэри и Терранс навеки связаны друг с другом.

«В конце каждого разговора он всегда говорит: “Я люблю вас, миссис Уорвик”, а я ему отвечаю: “Я тебя тоже, Терранс”, и так будет всегда», – говорит Мэри. – Что бы ни случилось, Терранс знает, что есть человек, который любит его, которому не все равно, который всегда возьмет трубку.Я ему напоминаю об этом при каждом нашем разговоре: «Терранс, мы вместе навсегда».

БОЖЕСТВЕННАЯ СВЯЗЬ

У нас с моей подругой Мэри Филлипс особые отношения.

Давным-давно старшая сестра Мэри Кэти работала с моей старшей сестрой Аннет. Мы с Мэри обе родились в Нью-Йорке примерно в одно и то же время, и нашим сестрам пришло в голову, что надо нас познакомить. Когда мы с Мэри встретились, я спросила, где она работает.

«На пересечении Пятьдесят Первой улицы и Пятой авеню», – сказала она.

«Пятьдесят Первой и Пятой? Я тоже там!»

Выяснилось, что Мэри работала на восточной стороне улицы, а я на западной. Потом я спросила, где она живет.

«На Восемьдесят Третьей улице, между Первой и Второй авеню», – ответила Мэри.

«Погоди, я тоже на Восемьдесят Третьей улице, между Первой и Второй авеню!»

Оказалось, мы живем через два дома друг от друга.

Мы сразу поняли, что подружимся.

Чем сильнее крепла наша дружба, тем больше параллелей мы находили. У нас у обеих было два брата и две сестры. Мы обе не стремились иметь детей и любили маленьких собачек.

Моей первой любовью стал ангелоподобный рыжий французский пудель Люси, а потом еще два пуделя – Коко и Эмма. У Мэри, когда она выросла, не было домашних животных. Но она знала, что если бы завела питомца, то маленькую белую собачку – бишона или, может быть, пуделя.