Лана Барсукова - Любовь и выборы

– А я знаю? Вай-вай, откуда ты такая? Давай я тебе лучше вкусное дам? Конфеты любишь? Изюм любишь? Только уйди.

– Мороженое давай, – великодушно сказала Ирина.

Фарид метнулся в торговый зал и с щедростью персидского падишаха вручил ей самое дешевое эскимо. Ирина приняла дар и с хитрой улыбкой Шахерезады покинула этот магазин.

Теперь Ирина знала имя своей соперницы. Сомнения рассеялись. Она слишком давно жила в этом городе, чтобы не понимать простой истины: только согласованный кандидат удостаивается чести висеть в магазинах под бдительным присмотром кассирш. Остальные тоже могут повисеть, но недолго. Их оперативно срывают несознательные вандалы. И, как назло, кассирши в это время смотрят в другую сторону.

Ирина не сомневалась, что портрет Людмилы Шиловой провисит в магазине долго, до самых выборов. Этот плакат переживет летнюю жару и в нетронутом виде вплывет в сентябрь. Фарид не сдаст Людмилу. И потому, что красивая, и потому, что был предупреждающий звонок. Он ведь хочет и дальше свой изюм-банан кушать.

Лев Михайлович трусил, но надо было идти к губернатору. Тот вызвал его в непререкаемой манере:

– Лева, с утра ко мне! Смотрел прямой эфир, какая-то хрень у тебя выходит.

– Все под контролем, Сергей Палыч…

– Для кого Палыч, а для тебя Павлович, – отчетливо проговорил каждую букву губернатор.

И повесил трубку.

Гудки били по нервам. Леве захотелось выбросить телефон вместе с его прерывистыми звуками, с длинным списком так называемых деловых контактов, со всеми этими ватсапами и мессенджерами. Со всем тем, что облегчало общение, но укорачивало жизнь, делая ее невыносимой.

Но он не выбросил телефон. Это был его рабочий инструмент. Его серп, его молот, его печатный станок, на котором он добывал себе деньги. Лев Михайлович с лицом страдальца убрал телефон и начал готовиться к встрече с губернатором. Стоя перед зеркалом, он репетировал убедительный взгляд и твердый голос:

– Сергей Павлович, вы напрасно волнуетесь, все идет по плану. Я вас никогда не подводил.

Он еще что-то говорил, развивал мысль, приводил доводы и даже шутил, хотя прекрасно знал, что губернатор оборвет его на первом же слове. Так и вышло.

– Привет, Лева! Проходи, садись!

– Да некогда особо, Серей Павлович, рассиживаться. Кампания идет полным ходом…

– Она у тебя, я смотрю, не ходом идет, а раком становится.

Лев Михайлович хотел хохотнуть, но вовремя одумался, напоровшись на стальной взгляд губернатора.

– Ну почему же? Все под контролем…

– Смотри, Лева, какой расклад. Я тебе четко дал установку: побеждает Людмила Шилова. А ты втянул какую-то новую девку, заметь, это была чисто твоя инициатива, и она в прямом эфире всех переплюнула. Это что за хрень?

– Сергей Павлович, вы напрасно волнуетесь…

– Волноваться тебе нужно. Я не волнуюсь, я спрашиваю.

– Есть такой прием: оживить кампанию имитацией настоящей борьбы, пробудить у избирателей интерес к выборам, возродить дух политизированного общества…

– Лева, что-то ты много слов произносишь. Значит, дело совсем дрянь?

– Что вы! – Лева затряс головой так активно, что его уши уловили подобие ветерка. – Все идет по плану, просто план такой, я бы сказал, нелинейный… как бы нестандартный… творческий подход решил применить, стариной тряхнуть…

Губернатор задумчиво смотрел на то, как Лева путается в словах и покрывается испариной. Видимо, зрелище ему наскучило, и он резко прервал политтехнолога:

– Смотри! Я так понял, что ты облажался по полной. Я не хочу выяснять, где и в чем ты промахнулся. У меня к тебе другой интерес: что делать собираешься?

– Собираюсь выигрывать кампанию, приводить к победе Людмилу Шилову, – отрапортовал Лева.

– Ясно. Видно, провал полный, если ты нормально говорить не можешь. Короче, чем я могу помочь?

Лева напрягся. Никогда прежде губернатор не предлагал помощь. Он был чистым заказчиком: ставил задачу и оплачивал ее выполнение. Никогда не вникал в детали, не делил ответственность. И вдруг такое.

– Да… Нам бы Марию Соловьеву попридержать, – неуверенно сказал он.

– Это как?

– Ну… Не знаю… – Лев Михайлович втянул голову в плечи.

Сергей Павлович посмотрел, оценил, в каком разобранном состоянии находится политтехнолог, и решил резко сменить тактику. Подобревшим голосом он продолжил допрос:

– Лева, возьми себя в руки! Соберись! Ты ошибся с этой, как ее, с Машкой. А я ошибся с тобой. Получается ничья. Оба хороши. Теперь давай думать, что дальше делать.