Тоомас Винт - Остановка в городе - Рассказы и повесть

— Значит, у тебя сегодня свободный день, — весело сказал Эйнар. — И если нет никаких других планов, я бы предложил поехать со мной в Клоога-Ранд, подумай, разве не замечательно было бы провести день у моря и представить, что мы такие же беззаботные юнцы, какими были восемь лет назад.

Я смотрел на него, с трудом сдерживая охватившее меня волнение — неужели он действительно все забыл! Или он никогда не думал об этом? Но предложение его было столь искренним, что я согласился провести со своим старым другом день у моря, вообразив, будто мы такие же, как много лет назад и ни один из нас не причинил другому никакого зла.

Мы договорились встретиться на вокзале через три четверти часа и расстались. Моя идея созрела, и меня внезапно охватило необъяснимое чувство ликования.

Думаю, что за всю свою сознательную жизнь я никому не желал зла, даже в тот раз, когда находился средь заснеженного леса, когда меня окружала торжественная тишина и надо мной повисла темно-синяя завеса презрения, негодования и ненависти — даже тогда я никому не желал зла. А сейчас я прекрасно знал, что, встретясь через три четверти часа с Эйнаром, буду способен отомстить ему, — у меня было на это моральное право — хотя бы из-за нашей дружбы, хотя бы из-за того далекого лета, от которого у меня остались самые светлые в жизни воспоминания.

Как все было чудесно в тот раз! Я помню подернутый дымкой летний день на берегу моря после того, как мы неделю прожили в палатке и вечером должны были возвращаться в город. Мы с утра сооружали плот из тростника, сейчас это кажется абсурдным, но я помню, с каким детским азартом мы занимались этим. Плот, конечно, получился жиденький, едва мог выдержать одного человека, но мы гордились им и даже, кажется, устроили ему пышные крестины. Затем отправились купаться в устье реки, а Эйнар к тому же еще побежал в море, хотя вода была ледяная — всего несколько градусов. На высоком песчаном берегу мы развели костер, сушили одежду, грелись, после великолепно проведенной недели у нас у всех было прекрасное настроение и мы поклялись друг другу в вечной дружбе…

Я с чувством неловкости стряхнул с себя это воспоминание детства — если его вообще можно назвать воспоминанием детства, поскольку в то лето мы закончили школу — и вспомнил сцену, которая произошла всего несколько дней тому назад. Я ехал с работы домой и неожиданно увидел в трамвае Агнес. Она не заметила меня, рассеянно смотрела в окно, и я мог беспрепятственно разглядывать ее. Ее облик утратил то девчоночье, что когда-то было в ней, и на смену пришла притягательная красота зрелой женщины. Она была в летнем желтом платье, которое очень ей шло, и у меня возникло ощущение, будто я смотрю на портрет возлюбленной в золоченой раме, выставленный в одном из залов музея. Трамвай был битком набит, вслед за выходящими я потихоньку продвигался вперед и вскоре оказался почти рядом с Агнес, мне стоило лишь протянуть руку и я бы коснулся ее. В конце концов я не выдержал — желание знать, как подействует на нее мое присутствие было настолько велико, что, рискуя лишиться прекрасного зрелища, я сказал: «Здравствуй, Агнес». Она машинально ответила на мое приветствие, затем ее глаза остановились на моем лице, она слегка вздрогнула, быстро отвела взгляд и стала пробираться к выходу.

На Центральной площади она сошла, ее ждал какой-то высокий молодой человек, она подошла к нему, он нежно обнял ее, и они направились в сторону универмага.

Говорили, будто Эйнар и Агнес поженились вскоре после тех трагических для меня событий, происшедших зимой, но поскольку в ту пору меня уже не было в Тарту, я мог и не знать об этом. Конечно же я мог не знать об этом и с наивнейшим простодушием рассказать своему старому приятелю, что несколько дней тому назад встретил нашу общую знакомую Агнес, что, очевидно, она в скором времени выходит замуж, я сам видел, как ее нежно обнимал высокий интересный парень, и что из них бесспорно получится прекрасная пара.

На вокзал я пришел минута в минуту, но Эйнара еще не было. Не знаю почему, но меня грызло сомнение, что он может не прийти. Я упрекал себя за то, что мы условились о встрече как-то вскользь, ведь он вполне мог решить, что наша поездка к морю вовсе не обязательна. Нам следовало поклясться, что встретимся на вокзале — я горько усмехнулся — мы могли это сделать, как и в тот туманный летний день, когда поклялись друг другу в вечной дружбе. Я купил два билета и стал ждать у касс.