Светлана Еремеева - После долгих дней

Когда-то Александру, родившемуся в атмосфере счастья, радости, красоты, уважения окружающих, вызванного лишь самим фактом появления Александра на свет в знаменитой семье, казалось, что весь мир пропитан любовью, что жить – это просто, как дышать, видеть, слышать или говорить. Но все оказалось иначе, все оказалось больнее, страшнее, безжалостнее, чем если бы Александр был рожден в семье простого рабочего или пекаря. Жизнь учит людей из простых семей всем тяготам бытия с самого первого дня, как только человек научится дышать, открывать рот и глаза. С первого дня люди привыкают ко лжи окружающих, предательству, лишениям, боли, безденежью. К восемнадцати годам они, не видевшие качественных игрушек, лишенные хорошей одежды, не посещавшие дорогостоящих кружков и курсов, готовы жить дальше, готовы бороться и отстаивать за свои интересы. Александр, наивный, добрый, мягкий человек, не был готов ни к чему, кроме восприятия социума как добра, счастья, любви. Он не подозревал, что не было ничего более страшного в мире, в который он вступал, как не иметь иммунитета к ударам судьбы, лжи, лести, обману, различным испытаниям, которые ожидали его впереди. За лихорадочной жаждой работы, за безудержным желанием найти свой заветный Эдем скрывалась трагедия, перечеркнувшая все то, что составляло когда-то безмятежный мир Александра Телищева-Ферье, потомка знаменитого рода, нашедшего свой путь в жизни, радовавшегося каждому прожитому дню, каждому мгновению, сплетенному из тысячи удивительных встреч, находок, впечатлений.

Как уже упоминалось выше, родным городом Александра был Буживаль с толпами туристов, с удивительной атмосферой набережных, пропитанной запахом красок, воздушностью полотен Моне, Ренуара, Сислея. Маленький город, в котором все знают друг друга. Но именно Париж стал местом, где Александр обрел себя, выучился, приблизился к тем некогда закрытым дверям науки, которые неожиданно открылись перед ним благодаря Пиошу. Также это был город, где однажды в университетской библиотеке Александр встретил Адриану Божович, студентку факультета журналистики, которая была родом из Северного Косово. Сколько бы ни прошло лет после их встречи, сколько бы людей ни появлялось на пути Александра, Адриана была раной, которая не заживала.

В его память вонзился намертво шум дождя за окнами библиотеки в тот самый первый их день в сентябре 1998 года, шуршание книжных страниц, шепот студентов у книжных стеллажей, ярко-васильковый цвет глаз девушки, пшеничный цвет волос, точеная фигура, выражение ее лица, на котором мерцала улыбка. Она напомнила Александру «Женский портрет» Робера Кампена. Было в Адриане что-то детское, наивное, задумчивое. Но главное, сквозь все это, сквозь ее красоту, просвечивала меланхолия, какая-то нездешняя, неизвестная ему грусть. В первый раз Александр не думал о Мардуке и Энлиле, в первый раз Урук и Шуруппак отодвинулись на какой-то бесконечно-далекий план, он видел и слышал только ее лицо и ее голос. Адриана попросила журнал, но он застыл в нерешительности, не понимая от волнения, о чем она его просит, да и как вообще она, такая, искрящаяся, светящаяся изнутри, могла о чем-то его просить. Когда Александр протянул журнал, у него возникло чувство, что передает он ей вовсе не еженедельник «Пари-Матч», а что-то чрезвычайно важное, символичное, что-то, что имеет отношение только к нему и к ней, что-то, что свяжет их навечно. Из библиотеки молодые люди вышли вдвоем и с тех пор (до определенного момента) были неразлучны.

Глядя на Адриану, Александр впервые ощутил примерно тот же ряд визуальных, звуковых, обонятельных ассоциаций, о которых писал Пруст, передавая чувства Марселя к Жильберте и Альбертине [27] Персонажи романов М. Пруста «В сторону Свана» и «Под сенью девушек в цвету» из цикла «В поисках утраченного времени». . Пруст видел в них цвет шиповника, сирени, боярышника, ощущал запах лесных трав, земляники, сопоставлял их с полотнами Боттичелли, слышал в них музыку Вагнера. Александр, к своему удивлению, тоже видел Адриану как-то по-особенному. Не так, как он смотрел на других людей. В ней смешались оттенки полотен Синьяка, такие же светлые, морские, солнечные, в ней прятались таинственные животные Франца Марка [28] Франц Марк (1880–1916) – немецкий художник-экспрессионист, один из создателей движения «Голубой всадник». , шуршал экзотический лес Анри Руссо [29] Анри Руссо (1844–1910) – французский художник, знаменитый представитель наивного искусства или примитивизма. ; она была зашифрована, как поэзия Артюра Рембо, сложна, как формула Эйлера [30] Формула, связывающая комплексную экспоненту с тригонометрическими функциями. , мелодична, как песни Битлз. Постепенно все эти ассоциативные вибрации кристаллизовались в единый образ – четкий и прекрасный. Адриана понимала Александра, и все в ней, в ее взглядах, жестах, словах было удивительно знакомо ему, казалось, он знал эту девушку всегда, целую вечность. Это была не просто встреча, это было событие, которое случается раз в жизни.