Ованес Азнаурян - Три церкви [litres]

Прохожие подняли воротники, опустили головы, ссутулились; прищурив от снега глаза, пошли быстрее. Быстро белел асфальт, автомобили не успевали плавить снег. Уже начинало темнеть.

К остановке причалил автобус, грязный, с синим дымком выхлопов, отчаянно рокочущий. Люди на остановке зашевелились и сошли с тротуара – скорее в теплое, согретое человеческим дыханием чрево нетерпеливо рокочущего. Когда пошел снег, в их ожидающих глазах, высматривающих вдали грязно-желтый автобус, появилась безнадежность…

Двери с шипением закрылись, автобус еще раз грозно зарычал и отъехал, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. А вообще из-за снега машины ехали очень медленно, и лишь отчаянно работали «дворники» (туда-сюда, туда-сюда). Тем же, кто на остановке ждал троллейбуса или другого номера автобуса, становилось ясно, что не попасть им домой до темноты. В руках у них были тяжелые сумки, авоськи. Желание скорее попасть в теплоту дома и сбросить пальто и шубы, от которых давно ломило спину, постепенно угасало и остывало по мере того, как усиливались ветер и снег. Было уже шесть тридцать вечера – конец трудового дня.

Аристакес, который лежал под деревом у «Кактуса» и которого разбудил снег, теперь пошел по Проспекту вверх, вплоть до Оперы. На площади Оперы он сел прямо на снег и заплакал – такая маленькая черная точка в центре большого белого круга площади, если смотреть сверху…

Человек – это вообще всегда центр какого-нибудь круга.

Говорят, Аристакес покинул Ереван через «восточные ворота», как некоторые называли мост по дороге в зоопарк и Ботанический сад, и исчез окончательно. Где он, до сих пор не знает никто и вряд ли когда-нибудь узнает.

Мысли же Беллы весной 2015 года были заняты исключительно организацией Международной туристической выставки. В частности, ее интересовала одна презентация, на которую она должна была обратить особое внимание по просьбе своей старшей подруги Ванды. Речь шла о презентации фундаментальной книги мужа Ванды Мамикона, двоюродного брата Аристакеса. Книга, вышедшая на трех языках, называлась «Храмы Армении и Арцаха». Мамикон, закончив книгу о храмах Армении, предпринял экспедицию, или, можно даже сказать, паломничество в Арцах, сосчитал и описал все тамошние церкви и монастыри. Книга должна была стать главным событием среди мероприятий апреля 2015 года и действительно стала им, за книгу эту Мамикона наградили высшей государственной наградой. На презентацию книги Мамикона пришли все: Ванда, ее сын Даниэль, который стал тогда уже двадцатипятилетним молодым человеком, главный спонсор-организатор выставки олигарх Ваграм, или Вангр, как все его называли, его друг, бывший полковник, старик Шаварш Багратович Киракосян со своей женой Луизой, двоюродные сестры Мамикона Лора и Эва со своей матерью Кларой – монахиней Шушаник, бывшие депутаты Национального собрания Размик Азатян и Нельсон, Аршо с семьей, сильно постаревшие Вардан и Ашхен, приехавшие из Дзорка; присутствовали и родители Мамикона, которые никогда не верили, что из их сына, «эш Мамикона» выйдет толк, – влиятельный Рафик и уже очень старая Норетта. Кстати, на этой презентации выступил и знаменитый Квартет имени Комитаса, к первой скрипке которого Белла и ходила в январе в Консерваторию, чтоб ангажировать квартет. Не было только гениального инженера Аво Оганнисяна и Аристакеса…

В тот апрельский жаркий день презентацию книги Мамикона «Храмы Армении и Арцаха» открыл новый, совсем молодой тер-тер церкви Святого Григория Просветителя, сына Анака из парфянской династии Сурен-Пахлавов, ветви царского дома Аршакидов, убийцы отца царя Трдата Святого – Хосрова Великого…

Этот сорокaдвухлетний человек, которого и человеком-то теперь назвать нельзя. Весь сгорбленный, рано, не по летам поседевший, небритый, в грязных лохмотьях, со стекающей в уголках рта слюной и с остекленевшими глазами, смотрящими в одну точку.

Когда-то, наверное, у него было все: семья, дом, работа, друзья, знакомые… Теперь ничего этого уже не было.

Все ушло, исчезло куда-то, как будто и не было никогда, да он и не вспоминал теперь, что у него было. Зачем? Главное заключалось в том, что ему теперь ничего не нужно было… Да… так бывает иногда в жизни: когда тебе ничего не нужно. И может, в этом тоже есть смысл – когда нет никакого смысла. Тогда человек просто становится даже не животным – растением, не сознающим, зачем он еще живет на этом свете.