Ольга Меклер - Где находится край света

Возможно, дело в том, что оба сразу поняли, какое это чудо – встретить своего человека, близкого по духу, слепленного из одного с тобой теста. Возможно, почувствовали, что через много-много лет, когда время все перемелет своими безжалостными жерновами, просеет все и всех через свои бескомпромиссные сита, они так и останутся друг для друга тем светлым, прекрасным и чистым мерилом, по которому строится вся дальнейшая жизнь.

Как всякая утонченная натура, воспитанная на лучших образцах мировой литературы, Ира верила в любовь с первого взгляда и была свято убеждена, что встретит именно ее, однажды и навсегда. Но к 14 годам пришла к выводу, что и стойкая неприязнь, ничем, как и любовь, не обоснованная, может возникнуть точно так же – с первого взгляда.

Они учились в разные смены, но пересекались постоянно – то в музыкальной школе, то в общеобразовательной. И раздражал этот рафинированный интеллигент уже самим фактом своего существования. Все в нем, казалось ей, было слишком: слишком стильные очочки, слишком наглый прищур серых глаз, слишком ехидная улыбочка, слишком яркие для мальчика губы, слишком аккуратный костюм – и невероятно бесило. Просто выводило из себя. А эта громкая слава лучшего пианиста! А этот успех у девочек! Тьфу! Неприязнь требовала срочного выхода.

Разведка в лице верного Севки донесла, что в кабинете химии Сережка Ивин (а именно так, по тем же агентурным данным, звали мерзкого девятиклассника) сидит на ее месте. Ира воспряла духом и сладострастно вывела на парте каллиграфическим почерком:

Сережка, мальчик воспитанный и также не чуждый прекрасного, понимал, что послание от дамы требует ответа, в долгу не остался, и под гениальными строками появились другие:

Этого Ира простить не могла и в следующем послании себя уже не контролировала абсолютно. Завязалась непринужденная беседа. Гадости, написанные друг другу, становились все изощреннее, но ненавистного урока оба ожидали с нетерпением. Химичка Раиса Леонтьевна ругалась, шла пятнами и заставляла их по очереди мыть парту. Занятие это было скучным и неблагодарным, резьба по дереву показалась куда интереснее, и последующие посты оставлялись с помощью перочинных ножиков. В начале следующего учебного года история возобновилась. Чувствовалось, что ребята отдохнули и значительно обогатили свою речь. Проходя мимо своего врага в школе, Ирина презрительно фыркала, он же разражался гомерическим хохотом.

Так продолжалось до традиционного городского осеннего бала…

– Ой, Иришка! Обалде-е-еть! – девчонки окружили ее и восхищенно защебетали.

Она и правда была необыкновенно хороша – белокожая хрупкая брюнетка с огромными карими глазами, и юбка цвета осенних листьев с желтой кружевной блузкой лишь подчеркивали это. Хотела по обыкновению фыркнуть, проходя мимо Сережки, но почему-то передумала, почувствовав себя неожиданно взрослой и такой манящей. Он тоже не рассмеялся привычно, а лишь смотрел на нее не отрываясь.

Ансамбль заиграл «Там, где клен шумит…», и Сергей подошел к ней с галантным полупоклоном:

– Разрешите?

«Издевается, зараза!» – пронеслось в прелестной головке, но отказывать было неудобно, и Ира пошла, все время ожидая подвоха. Танцевали молча, напряженно, на пионерском расстоянии. По дыханию, по дрожащим рукам, еще по каким-то одной ей ведомым признакам она поняла, что все шутки и издевательства остались вырезанными на парте в кабинете химии, Сережа серьезен как никогда. После бала он попросил разрешения проводить ее до дома…

То было время сумасшедшего, всепоглощающего счастья. Они всегда были вместе, в горе и радости. Но о чем это я? Какое горе, когда мир вокруг так прекрасен и переливается волшебными бликами, когда тоскливые часы уроков скрашивает ожидание обязательной встречи, когда каждое, даже самое незначительное, событие расцвечивается необыкновенными красками, потому что ты обсуждаешь его со своим единственным?! Радость, одна огромная сплошная радость!

Их социальная сеть расширилась и усовершенствовалась, появились новые участники – почтальоны и комментаторы – в лице Ириных подруг и Сережиных друзей. Его письма и записочки той поры были наполнены чистотой, нежностью и восторгами и дышали стихами любимого Чекмарева. Мигающий огонек, означающий присутствие на сайте, с успехом заменял лист плотной бумаги, который она выставляла в правой нижней части окна, когда была дома, и тогда он знал, что можно зайти или вызвать свою Джульетту мелодичным свистом.