Эмма Скотт - Не дай мне упасть

Гости произнесли громкое «ура», и Тео быстро сел обратно.

Я дотронулась до его руки.

– Прекрасная речь.

У него сделался такой вид, словно он собирался сказать мне что-то резкое, а может, и вовсе ничего. Но Тео облегченно вздохнул и неохотно кивнул.

– Просто рад, что все позади.

Диджей играл, люди ели, танцевали и смеялись. Я же изо всех сил пыталась не думать о том, как сильно хочу, чтобы Джона был с нами. Старалась не поворачивать голову, ожидая увидеть его, протягивающим мне руку и приглашающим потанцевать.

Наконец, мне надоело сидеть и лелеять боль в сердце.

– Эй, – я похлопала Тео по плечу, – ты обещал мне танец.

– Извини, – сказал он, – что-то не хочется.

– Эй, – повторила я срывающимся голосом, – я тоже по нему скучаю.

Тео посмотрел на меня, его взгляд смягчился, как и раньше, но на этот раз он таким и остался.

– Да, – согласился он.

Диджей поставил Everything I do Брайана Адамса.

Я встала и протянула ему руку:

– Потанцуй со мной.

Тео взял меня за руку и позволил поднять себя на ноги, а затем повел меня на танцпол, пробираясь мимо покачивающихся пар к свободному месту. Его рука тяжело лежала на моей талии, и он держал наши сцепленные руки так, что они парили в воздухе. Для меня этого оказалось недостаточно. Мне нужно было держаться, и чтобы меня держали.

Я придвинулась ближе, положила голову на грудь Тео, прижала наши сцепленные руки к его сердцу. Он на секунду напрягся, но затем расслабился, все еще оставаясь сильным и жестким, но его тело уже подстроилось под меня.

– Так-то лучше, – заметила я, устроив голову под его подбородком.

– Да, – тихо проговорил он, – гораздо лучше.

Слава богу.

Пока Кейси не положила голову мне на грудь, я и не знал, что мне это нужно. Общение с человеком, страдающим от боли, единственным человеком на планете, который был так же близок к Джоне, как и я.

Я прижался щекой ко лбу Кейси. Мы медленно повернулись кругом, почти не двигаясь, просто держась друг за друга. Мое тело должно было бушевать, когда она так прижималась ко мне. Но в затопившем меня тепле не было ничего сексуального. Только утешение. Эта женщина точно знала, что я чувствую. Мне не нужно было говорить ни слова. Не нужно было объяснять, почему мне так дерьмово и неловко, или почему я провел весь вечер, напрягая слух, чтобы услышать среди толпы голос Джоны, вытягивая шею, чтобы увидеть, как он смеется вместе с Оскаром.

Он должен был присутствовать здесь. Произнести тост, потанцевать с нашей мамой, с Деной и особенно с Кейси. Это разбило бы мое проклятое сердце, но я бы отдал все на свете, чтобы увидеть, как Кейси обнимает моего брата.

Вместо этого она обнимала меня, и мое тело впитывало ее покой, как губка впитывает воду. Часть меня чувствовала себя обманщиком. Словно мошенником. Утешительным призом.

Но другая часть рядом с ней чувствовала себя как дома.

– Как приятно, – пробормотала Кейси, – когда я чувствую, что вот-вот разобьюсь на осколки, ты всегда оказываешься поблизости, чтобы поддержать меня.

– Мне тоже, – признался я, – прямо сейчас… мне так хорошо.

Кейси теснее придвинулась ко мне, а я крепче прижал ее к себе, не желая, чтобы песня заканчивалась. Если я закрою глаза, то смогу еще немного отгородиться от мира. Но подняв взгляд, заметил, что Оскар сердито смотрит на меня, а его брови нахмурены в замешательстве. Когда мы с Кейси повернулись, я увидел наш столик, за которым сидели мои родители. Они наблюдали за нашим танцем, и отец поджал губы, а мать нервно улыбнулась мне, когда мы встретились глазами.

Я отстранился от Кейси, освободился от ее тела. Как раз в этот момент закончилась и песня, но мой внезапный порыв испугал ее. Она смотрела на меня снизу вверх, и то умиротворение, которое она ощущала во время танца, плескалось в ее невероятно голубых глаз. Однако реальность – та, в которой не было Джоны, – вернулась обратно.

– Извини, – пробормотал я неуверенно. – Прости, Кейс… я…

– Все в порядке, – тихо проговорила она, – это было приятно. Во всяком случае, несколько минут, не так ли?

Я проводил ее обратно к столику и, извинившись, она ушла в туалет. Таня вскочила и последовала за ней.

– Так мило с твоей стороны, утешать Кейси, – сказала мама, – ей, должно быть, очень больно.

Я кивнул, стиснув зубы. Старая боль и гнев с ревом вернулись, сжигая остатки моего мира, построенного с Кейси.

– Да, – согласился я, с трудом проталкивая каждое слово, – так и есть.