Михаил Каюрин - Кацап

Когда красноармейцы были уже на подступе к дзоту, из амбразуры неожиданно брызнула пулемётная очередь. Все шестеро замертво повалились на землю.

Оставшиеся на берегу красноармейцы от внезапности не сразу сообразили, что же произошло у дзота. Они с недоумением вскочили с земли, вместо того, чтобы сразу залечь, и в состоянии шока смотрели туда, где только что шагали их товарищи. Этих секунд было достаточно пулемётчику, чтобы перенести огонь на них.

— Ложись! — крикнул Кацапов, и первый распластался на песке.

За ним попадали на песок все остальные. Несколько человек, казалось, не услышали его отчаянного крика. Они, взмахнув руками, вдруг странно изогнулись и стояли в этой нелепой позе несколько секунд, пытаясь повернуться на крик. Потом их ноги подломились, они упали, уткнувшись лицом в песок и больше не двигались.

— Гриня, ты живой?! — окликнул друга Александр, когда смолкли выстрелы.

— Пока живой, — помедлив, ответил Надеждин. — Только надолго ли, черт возьми? Вокруг ни камня, ни деревца, даже голову некуда уткнуть. Да и голые ж… пускают солнечных зайчиков, не хуже зеркал.

— Главное, мужики, не шевелиться, надо прикинуться убитыми, — посоветовал Кацапов, лёжа вниз лицом и не подавая признаков жизни. — Пусть самурай думает, что прикончил всех, до единого.

— Он и так уже всех расстрелял, — послышался в стороне голос Тимохи Узкова, земляка Кацапова.

— Неужели только мы втроём задержались на этом свете? — не поверил Надеждин, и громко спросил:

— Эй, есть ещё кто живой?

— Я живой, — отозвался Ришат Гамзуллин.

— А чего молчал?

— Вас слушал.

Больше никто не отозвался. Красноармейцы лежали, боясь пошевелиться. Каждый из них лихорадочно соображал, что можно предпринять в сложившейся ситуации. Все они были безоружны и беспомощны, и хорошо понимали: стоит только чуть шевельнуться, как японский пулемётчик тут же добьёт оживший «труп». Но и лежать десять часов под палящим солнцем в ожидании ночи было бы предосудительным решением. Солнце за это время не пощадит никого из них. Кожа уже через пару часов вздуется пузырями, а голову хватит тепловой удар.

— Что будем делать, мужики? — подал голос Узков. — У кого какие соображения?

— Ждать надо, Тимоха, ждать, — с уверенностью сказал Надеждин. — Думаю, взводный нас уже потерял. А может, и стрельбу кто-нибудь слышал. Может, сейчас Хорошенин уже пялится на нас в бинокль, изучает обстановку.

— Ну, допустим, увидел он нас дохлыми, и что? — спросил Узков. — Не направит же сразу брать дзот голыми руками? Это осиное гнездо можно только с воздуха разворотить, здесь даже пушка бессильна.

— Правильно мыслишь, Тимоха, — вступил в разговор Кацапов. — Никто самолёт в ближайшее время сюда не направит. Сами вляпались — самим и выбираться надо.

— А как? — в отчаянии спросил Григорий.

— Подождать надо ещё чуток, пусть притупится внимание самурая. Он, может, даже пожрать сейчас надумает, отвлечётся, — время-то обеденное. А мы вскочим все разом и — броском к воде.

Несколько минут царило полное молчание, все переваривали предложение Кацапова. Неожиданно послышался глухой стон, стало понятно, что среди убитых лежит раненый красноармеец.

— Вот тебе бабушка и юрьев день! — вслух удивился Надеждин. — Этого ещё нам не хватало.

— Лежать! — скомандовал Кацапов. — Мы ему ничем не поможем.

— Как? Бросить раненого товарища? — возмутился Григорий. — Ты что говоришь, Сано?

— Лежать говорю! — рыкнул Александр. — Не двигайся!

Прошла ещё минута, раненый вновь застонал.

— Надо хоть взглянуть, кто это, и куда его ранило, — не соглашался Надеждин и стал медленно, по сантиметру, поворачивать голову в направлении доносившегося стона. Пулемётчик не стрелял. Надеждин подождал немного и приподнял голову.

— Это Кречетов, — оповестил Надеждин. — Ранен в голову и в живот, весь в крови.

Раненый сибиряк очнулся и начал подниматься на колени.

— Кречетов, лежи! — успел крикнуть Григорий. В этот момент из дзота полоснула пулемётная очередь и сделала смертельный росчерк на теле Кречетова. Одна шальная пуля на исходе очереди попала Надеждину в лоб.

Всё это увидел Кацапов собственными глазами, успев до выстрелов повернуть голову вместе с Надеждиным.

— Гриша!!! — вне себя дико закричал Александр.

— Бежим! — крикнул Узков.

Все трое в едином порыве вскочили с земли и помчались к реке. Кацапов рванулся вправо, Узков влево, Гамзулин летел посредине. До кромки воды было метров тридцать, бег измерялся секундами, и, все-таки, очередь японского смертника смогла догнать Гамзуллина. Он не добежал до реки несколько шагов и был убит. Узков и Кацапов успели сигануть в воду.