Михаил Каюрин - Кацап

… Воспоминания плавно перешли в фазу сновидений. Александр отчётливо увидел Шайтан-скалу, усеянную первыми подснежниками. На его лице блуждала умиротворённая улыбка…

Александр проснулся первым. В шалаше было темно, но по каким-то неуловимым признакам уже ощущалось зарождение нового дня. Он отставил в сторону травяной ставень, и в шалаш просочилась робкая серость разгорающегося рассвета. В открывшийся проём сразу хлынула струя свежести, образовавшейся за ночь. Это был не просто охлаждённый воздух, а насыщенный спай речных и таёжных запахов, который приятно щекотал ноздри и пьянил голову.

— Подъём, рядовой Надеждин, — негромко скомандовал Александр и несколько раз подёргал друга за ногу. — Залежались мы с тобой, пора отправляться в путь.

— Что, уже? — пробормотал Григорий сонным голосом. Протерев глаза, недовольно пробубнил: — Темно же ещё, Сано, дороги не видать пока, можно и ноги переломать.

— Вставай, вставай! Пока кипятим чай, пока завтракаем, тут и солнце выкатится. Чую, день сегодня уродится жарким. Лучше в полдень где-нибудь покемарим.

— Изверг ты, Сано. Сам не спишь толком, и другим не даёшь, — продолжая бурчать, Григорий выполз наружу. — Бр-р, холодина-то какая!

— Идём умываться! — властно распорядился Кацапов и направился к дымящейся реке. — Сонная дурь быстро выветрится!

Надеждин без слов покорно поплёлся за другом.

Через полчаса, залив костерок водой, беглецы отправились в путь.

Хмурый и неприветливый с утра лес, обласканный первыми лучами солнца, пробуждался, оживал. Воздух заполнялся птичьим щебетанием, пиликаньем и радостным свистом. Густой молочный туман над рекой в срочном порядке отцепился от берегов и быстро испарился. Водная гладь оголилась, засверкала, заискрилась, а течение реки словно ускорилось после ночной передышки. И даже надоедливая комариная братия частично убралась в потаённые уголки прибрежных кустов.

Около часа беглые старатели продвигались по берегу Алдана, затем свернули в тайгу. Перед посёлком Чагда, который был расположен на противоположном берегу, Алдан поворачивал вправо, а потом резко уходил на север. Чтобы сократить путь, Александр решил срезать этот уступ, переправившись через небольшую речушку, впадающую в Алдан с левой стороны, немного ближе Учура.

Речка была неглубокой, и друзья, раздевшись по пояс, преодолели её. Вода была слишком холодной, ноги стали ледяными, пальцы окоченели и потеряли чувствительность. Пришлось разжечь костёр, чтобы возвратить жизнь конечностям.

Растерев тело до красноты, отогревшись у огня и выпив котелок кипятка на двоих, они продолжили путь. К устью Учура, где Алдан вновь делает резкий поворот вправо, друзья вышли уже к вечеру.

Когда впереди заблестела водная гладь, Александр, идущий впереди, невольно ускорил шаг. Дошагав до реки, он остановился. Берег оказался скалистым и крутым, края обросли густым кустарником. Русло реки в этом месте круто уходило вправо.

Подошёл Надеждин, сбросил на землю вещмешок, радостно произнёс:

— Ну что, дочапали?

— Чапать нам с тобой, Гриня, ещё триста вёрст, — не разделяя радости друга, хмуро отозвался Кацапов. — Только в Усть-Мае можно пристроиться на какой-нибудь транспорт. А здесь лишь привал и ночёвка.

Он хотел ещё что-то сказать, но вдруг насторожился.

— Ты чего? — спросил Григорий, перейдя на шёпот.

— Я слышал голоса.

Надеждин замер, напрягая слух.

— Померещилось, — проговорил он спустя некоторое время.

— Нет, Гриня, не померещилось, — Кацапов о чём-то подумал, поводя глазами вокруг, затем начал спускаться по камням к реке. — Спрячься.

Надеждин исполнил распоряжение. Подхватив оба вещмешка, он затаился в прибрежных кустах.

Спустившись вниз, Александр с предельной осторожностью двинулся вдоль берега. Выглянув из-за скалистого уступа, увидел деревянную лодку. Он узнал её сразу. Это было его детище.

Прошлой весной начальник артели уговорил Кацапова изготовить ему новую лодку. Старая давно рассохлась и давала течь. Периодически её вытаскивали на берег и переворачивали вверх дном. Вылезшую из щелей старую конопать забивали деревянным клином обратно. Старателям это порядком надоело.

Через две недели новую плоскодонку спустили на воду.

Теперь вот она оказалась здесь. Нос лодки лежал днищем на галечном берегу, от него тянулась толстая верёвка к стволу уродливой ольхи, пробившейся среди камней. Берег в том месте был пологим и открытым, река просматривалась на большое расстояние в обе стороны.