Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

Ровно месяц спустя Дэви, тетя Сэди и я ехали в Хэмптон на свадьбу, в наших ушах все еще стояли стенания Виктории и Джесси, которых не пригласили.

— Полли ужасно неблагодарная, мы ее ненавидим, — заявили они. — И это после всего того, что мы сделали для нее. Мы ободрали до крови все пальцы о веревочную лестницу, мы принесли матрас в Достов чулан, чтобы они с Безобразником смогли пережить вместе несколько кратких мгновений блаженства, только они хладнокровно отказались от этого. А теперь нас даже не зовут на свадьбу. Есть ли на свете справедливость, Фанни?

— Я ни секунды ее не виню, — сказала я. — Свадьба очень серьезная церемония, естественно, она не хочет слышать ваше хихиканье у себя за спиной.

— Разве мы хихикали на твоей свадьбе?

— Думаю, да. Просто церковь была большая, и было много людей, поэтому я вас не слышала.

Дядю Мэтью тоже пригласили, но он заявил, что ничто не заставить его принять это приглашение.

— Я не в состоянии удержать свои руки подальше от горла этого мерзавца, — сказал он. — Малыш! — продолжал он презрительно. — Если вы услышите его настоящее имя, запишите его для меня, пожалуйста, я всегда мечтал бросить его в черный ящик.

Ящик был любимым суеверием дяди Мэтью. Он свято верил, что если записку с именем врага положить в черный ящик, тот обязательно умрет в течение года. Все черные ящики в Алконли были забиты маленькими листочками, на которых были написаны имена людей, которых дядя мечтал смести с поверхности земли. Это были как частные лица, которых он ненавидел, так и различные общественные деятели, такие, например, как Бернард Шоу, де Валера, Ганди, Ллойд Джордж и кайзер. В то же время в каждом из ящиков лежала записка с именем Лэбби, старого линдиного пса. Заклинание почти никогда не срабатывало, даже Лэбби давно перешагнул средний возраст жизни лабрадора. Если же кто-то из ненавидимых персонажей и уходил в лучший мир, дядя почему-то не только не радовался, но день или два имел виноватый и смущенный вид.

— Я полагаю, мы должны были услышать его имя, когда он женился на Патриции, — сказала тетя Сэди, глядя на Дэви, — на я не могу его вспомнить. Хотя, мне кажется, оно было похоже на фамилию — Норман или Стэнли. О, это было тысячу лет назад. Бедная Патриция, что бы она подумала сейчас?

— Она тоже венчалась в часовне Хэмптона? — спросила я.

— Нет, в Лондоне, я пытаюсь вспомнить, где. Лорд Монтдор с Соней венчались в аббатстве, конечно. Я хорошо это помню, потому что Эмили была подружкой невесты, а я так яростно ее ревновала, что моя няня взяла меня с собой, только не позволила зайти в церковь, мама считала, что у входа в церковь мы увидим больше, чем среди толпы внутри. Это была почти королевская свадьба. Конечно, я уже выросла к тому времени, когда Патриция выходила замуж в церкви св. Маргариты в Вестминстере — да, я почти уверена, что это было там. Я помню, мы все думали, что она слишком стара для белого платья, ей было уже тридцать.

— Но она была очень красива, — сказал Дэви.

— И очень похожа на Полли, но ей не хватало чего-то, что делает красоту Полли такой сияющей. Мне очень жаль, что две такие прекрасные женщины могли влюбиться в Профессора Безобразника — это так неестественно.

— Бедняга Малыш, — сказал Дэви с сочувственным вздохом.

Дэви, который несколько последних недель жил в Кенте с тетей Эмили, допивая курс своих лекарств, накануне вернулся в Алконли, чтобы быть шафером на свадьбе. Он согласился, как он сказал, ради бедной Патриции, но на самом деле, потому, что он нашел оправдание для своего участия в событиях, продолжая метаться на своей маленькой машинке между Хэмптоном и Силкином и наблюдая за всем, что происходит в этих терпящих крушение домах.

Полли вернулась в Хэмптон. Она не предприняла никаких мер для получения приданого; о помолвке и свадьбе было объявлено в «Таймс», где сообщалось, что «венчание состоится в узком семейном кругу из-за траура в Хэмптон-парке» (эти мелкие заботы взял на себя Дэви); она не писала приглашений, не открывала свадебные подарки, словом, не занималась ни одним из дел, предшествующих свадьбе. Лорд Монтдор настоял, чтобы она встретилась с его адвокатом, который специально проделал путь из Лондона до Хэмптона, чтобы официально ей сообщить об изменении завещания ее отца в отношении ее самой и ее детей. Монтдор-хаус, замок в Шотландии, вся собственность в Нортумберленде, где находились угольные шахты, ценные и обширные коллекции предметов искусства, один или два дока и около двух миллионов фунтов стерлингов должны были перейти единственному наследнику мужского пола Седрику Хэмптону. Прежде он должен был наследовать только Хэмптон-парк и титул графа Монтдора, но в результате этих новых изменений Седрику Хэмптону суждено было стать одним из пяти-шести самых богатых людей Англии.