Олеся Куприн - Южные помидоры - рассказы о доме с синей дверью и черешневом компоте

Я люблю купить большую банку шоколадной пасты, сесть поглубже в кресло и съесть все так, чтобы не надо было делиться. Если кресла нет, это ничего, шоколадную пасту можно поесть и стоя.

Я люблю, чтобы новогодняя ель сильно пахла хвоей, а коты приходили на нее посмотреть. А еще чтобы Н. говорил, что до елки ему нет дела и он покупает ее только для меня, а сам садился бы близко-близко и вдыхал лесной аромат.

Еще я люблю притворяться спящей, когда все уже проснулись и стараются не шуметь. В детстве в такие минуты ко мне в комнату заглядывала бабушка и звала завтракать. На завтрак бабушка любила жарить котлеты с пюре. И именно за это через очень много лет Н. так сильно полюбит мою Ба — за котлеты, разумеется. А она его за то, что он так хорошо кушает.

Я люблю, чтобы дедушка пришел с рыбалки и принес больших рыб мне и маме, а еще маленьких — для уличного кота. Чтобы бабушка ругалась, что придется чистить карасей, а они, неблагодарные, окажутся такими костлявыми. Я люблю, когда в стороны летит рыбья чешуя, а кот трется о ноги, требуя угощения.

Еще я очень люблю, когда мама красится — у нее от этого делаются «выразительные глаза», мне папа сказал.

Я люблю, если утром идет сильный дождь, а мне не нужно никуда идти и можно попросить у бабушки чай и бутерброд.

Я люблю, когда Новый год и маме на работе дают для меня большой подарок, а в нем много шоколадных конфет и немножко печенья. Печенье, конечно, намного хуже шоколада, но если есть все вместе, то это почти незаметно.

Я люблю снег. Когда он выпадает, папа сажает меня на санки и катает по улицам, и совсем не важно, сколько мне сейчас лет.

Я люблю, что я выросла и у меня есть Н., а еще что он делает мне подарки без повода, просто так, потому что шел домой и потому что он хороший.

Я люблю ходить в красивом пальто, и чтобы все смотрели и говорили: «Какое у вас пальто красивое!»

Я люблю встать пораньше, собраться, а потом вспомнить, что сегодня выходной. И ничего страшного, что не выспалась, зато впереди целый день и можно остаться дома.

Я люблю купить зимой мороженое в рожке, доесть до конца, и чтобы у рожка оказался шоколадный хвостик.

Я люблю, чтобы варежки были обязательно на резинке и продеты в рукава — так они не потеряются.

Я люблю зиму, потому что зимой можно доставать из погреба закатанные банки с черешневым компотом, кабачковую икру и помидоры с тонкой кожицей. А потом просить маму, чтобы она сделала «пятиминутку» — это такая рыба, она тоже в банке, но только ее достают из холодильника.

Я люблю новогодние каникулы больше всего на свете за то, что мы проводим их вместе, за то, что они есть.

Я много всего люблю.

Что я не люблю.

Если вы меня спросите, что я не люблю, я скрывать не стану.

Например, я не люблю, когда мне семь лет и день рождения у кого-то другого, а не у меня.

Не люблю, когда мы с бабушкой смотрим индийское кино, а она засыпает и потом не помнит, кто чей брат.

Я не люблю заполнять прописи, потому что я неаккуратно пишу. Нас таких только двое: я и наша курица, но у нее, понятное дело, лапы.

Я не люблю, когда мне не приносят гостинцы. Сначала смеюсь и думаю, что взрослые шутят, а потом не люблю, если это оказывается правдой.

Я не люблю смотреть страшные фильмы — когда они идут, мне приходится прятаться за креслом и наблюдать оттуда, чтобы всякие жуткие чудища меня не увидели.

Молоко с маслом тоже не люблю, но его заставляют пить, если я болею.

Я не люблю теть-Ларисиных гусей — они больно щиплют за ноги, если догонят, а бегать я не люблю больше, чем гусей.

Не люблю, когда надо рано ложиться спать или рано просыпаться, спать тоже не очень люблю. Всегда представляю, сколько всего можно было бы сделать, если бы не сон.

Не люблю, когда заканчиваются бутерброды.

И когда что-нибудь интересное начинают без меня.

P. S. Вспоминая «Денискины рассказы».

С января по июль 2005-го моя бабушка и мама кормили меня усерднее прежнего. Не одно поголовье крупного рогатого полегло в котлетах, рагу и отбивных. С хлебом, например, полагалось есть пельмени, макароны, пюре и, конечно, сам хлеб. А все потому, что дело шло к моему отъезду в университет и, самое страшное — к самостоятельному питанию.

Я никогда не готовила, никогда не разогревала, и если задуматься, то и еду сырой никогда не видела. А тут вдруг уезжаю, разумеется, голодать и умирать от обезвоживания. Семью не волновали вопросы поступления, дороги или проживания — так далеко никто не загадывал, еда была превыше всего.