Татьяна Титова - Несовременные записки. Том 4

Почему-то много с Костей связано железнодорожных историй. Вот история с рифмой. В Свердловске есть Мокша, поэт с классическим шизофреническим сознанием. Предметы он мыслит по отдельности, а не вместе, в стихах его они присутствуют скорее как набор слов, нежели как элементы содержательной синтагматики. Одно время Мокша увлекся так называемыми поставляжами — все мелкие предметы в своем доме он собирал в скульптуры сделанные по принципу что-за-что-зацепится (про одну лаконичную скульптуру — резиновое кольцо для: качать силу ладоней и пальцев, нахлобученное на домашний тапок — я писал по какой-то оказии в «Урале», что это цитата из Раушенберга, который надел на чучело козы автомобильную покрышку), а все крупные предметы разбирал на мелкие и, соответственно, тоже обращал в поставляжи. Поступил он так с холодильником, с пишущей машинкой, с телефонным аппаратом (после чего долго был отрезан от внешнего мира, ибо на звонки в дверь реагировать не привык). А однажды он сделал из швабры и еще каких-то вещей макет человека в натуральную величину, уложил его спать на свою кушетку, а сам спал на полу.

Вот к этому случаю у Кости была рифма. Ехал Костя в купе с каким-то сумасшедшим, который быстро напился и стал разговаривать сам с собой. Причем не просто наговаривать, а ругаться. Орал на виртуального второго: а, сука! пришел! хули сидишь? хули не пьешь? Других пассажиров в купе не было, Костя осторожно лег спать, наблюдая вполглаза за взаимоотношениями соседа со своим двойником. К середине ночи тот угомонился, расстелил постель, буркнул в пространство «ложись, сука», а сам растянулся на грязном полу, ботинки вместо подушки.

Впрочем, истории, произошедшие с самим Костей, становятся как правило достоянием общественности вполне случайно. Костя ведет себя как настоящий шпион: разговаривая с друзьями, он выведывает у них массу информации об их личной и прочей жизни (вплоть до каких-то маргинальных совсем левых сведений), а сам предлагает к общению только телеги: могло бы быть так, могло бы быть так. Костя любит книжки «Человек, который был Четвергом» и «Наш человек в Гаване», где шпионская деятельность описывается скорее как художественная. Продуктом деятельности такого вируса-шпиона, работающего не на интересы конкретной державы, а во имя того, чтобы все в мире было как можно сильнее запутано, и являются костины тексты.

Чуть выше я назвал их телегами. Это такой специальный литературный жанр — устный или письменный — представляющий странную или смешную историю, апеллирующий к реальной действительности (упоминаются, как правило, известные кругу слушателей-читателей лица и институции), но не претендующий на ее документальное воспроизведение, готовый ее искажать во имя живости текста, точнее — не обращающий внимание на проблему правдивости высказывания. Кроме того, от телеги как правило требуется абсурдность, экзотичность и т. д. Мораль телеги часто сводится к «вот оно как вы жизни бывает». Телеги лишены нудительной серьезности, но и явно присутствующий в их стилистике стёб не имеет решающего значения: в телеге важна постоянная готовность удивляться бесконечно забавному и разнообразному миру.

Костя привносит в жанр телеги две подробности: во-первых, большинство его телег форсированно виртуальны (начинаются со слов: а вот если бы было так), а во-вторых в них большую, чем обычно, роль, играет каламбурное начало, упорная игра словами и понятиями, в чем Костя сближается с другим уральским гением, Верниковым, и которую я здесь воспроизводить не рискую. Но сюжеты нескольких телег воспроизведу.

Известно, что критик Страхов спросил в письме у Льва Толстого, о чем роман «Анна Каренина», а Толстой, не будь дурак, ответил, что для ответа следовало бы переписать весь текст романа. Про это любят рассказывать школьные и университетские учителя: вот, дескать, как форма неотрывна от содержания. Костя предположил, что Толстой, как человек добросовестный, тут же в письме весь роман целиком и воспроизвел: Страхов получил на нескольких подводах письмо Толстого, ворох бумаг, ответ на вопрос, о чем «Анна Каренина».

Известно, что писатель Шолохов не сам сочинил роман «Тихий Дон», а стибрил рукопись из полевой сумки сраженного пулей белого офицера. Известно также, что Шолохов много лет ничего не писал, почивая на лаврах и подтверждая слухи о том, что «Тихий Дон» написан другим человеком. Но с ходом лет Шолохову и самому все больше хотелось стать автором еще одной великой книги. Как так? Денежки идут, а собрание сочинений не толстеет.