Татьяна Титова - Несовременные записки. Том 4

С Шарташа к Касимову Еременко и Верников ехали на троллейбусе. Когда на одной из остановок раскрылись двери (мне почему-то представляется, что это была остановка «Генеральская»), Верников заметил, что там продаются мороженые ананасы, рубль за пакет. «Быть в Свердловске и не поесть ананасов!» — заорал Верников, выпрыгнул из троллейбуса, сунул продавцу пять рублей, схватил пять пакетов и запрыгнул в закрывающиеся двери, после чего накормил ананасами как поэта Еременко, так и других пассажиров. Привычка кормить пассажиров и прочих мирных граждан — ананасами ли, баснями ли, своим ли общением, экстремальной ли психологией, не спрашивая на то их разрешения — имеет четкую проекцию в верниковских текстах с их очевидной избыточностью, повторами, частоколом синонимов и каламбуров, которые плохо способствуют неземной ясности письма. Не так давно Верников стал сочинять на компьютере: может быть, простота компьютерного ухода за текстом соблазнит Верникова и он будет писать аккуратнее, четче — в конечном смысле социабельнее.

Впрочем, тема «компьютер и Верников» интереснее мне в другом разрезе — мы с Ирой гадали, какое же глобальное увлечение может он себе ещё придумать: после православия-то и психоделиков. Мы предполагали, что это может быть связано с национальной идеей, но, вероятно, ошибались. Новый свой психоз Верников скорее расположит в интернете. Кстати, интернетовская публика очень живо и радостно принимает верниковские тексты: там он легко станет своим.

Екатеринбург — Москва, 1997

В Москве Линч появился в конце семидесятых, уже успев к тому времени родиться в Миссуле, штат Монтана, отдать дань травке, Дон Хуану, Харлей Дэвидсону, изучению изящных искусств в Бостоне и Пенсильвании, и состряпать первую свою короткометражку, явившую шесть беспрерывно блюющих и наконец разлетающихся на куски голов (безусловная отсылка к «Шести Наполеонам» Конан-Доила)…

Америку он покидал с тяжелым сердцем и легким кошельком. Недавний кинопроект назывался «Ронни Рокет». Главная роль была уготована М. Дж. Андерсону — тому очаровательному карлику, который будет сводить с ума своей мудро-загадочной улыбкой и говорить наоборот в «Твин Пиксе». Но это будет много позже, а пока идея постановки «Ронни Рокета» провалена, да что там — попросту похерена. Богатая Америка не готова еще отваливать деньги под всяких человеков-карликов/ластиков/слонов. Эпоха политкорректности — «Пи Си» еще не наступила, да и время Линча тоже. Уже скоро, с «Человека-ластика», начнется официальный «путь в кино» Дэвида Линча. Но тому предшествовал крайне важный эпизод его жизни, до сих пор «окутанный глубокой тайной», как изволят выражаться в телепередачах средней руки, посвященных неопознанному.

«А тайна, — как скажет уже зрелый Линч, — это все».

Итак, он покинул Америку, обернувшуюся вдруг мачехой. Он отправился в старую добрую Европу, куда ж ещё. Сперва он облазил всю Австрию в поисках знаменитого некогда художника Оскара Кокошки. Затем, убедившись, что родившийся в том еще веке Оскар, как это ни глупо, умер, осел в Вене. Как мы увидим — ненадолго. Интересно, что Вена, оказывается, могла быть перевалочным пунктом не только по пути «туда», но и «оттуда». Есть версия (столь серьезная, что хочется звать ее фактом), будто в Вене Линч повстречал Сашу Соколова, незадолго перед тем пробившего железный занавес и теперь ждущего попутного ветра, дабы пересечь океан. Скорей всего встреча не только имела место, но и стала для Линча судьбоносной. Именно автор «Школы для дураков» открыл ему глаза на те залежи мифологии и пласты иррационального, что таит в себе Советская Россия и ее официальное искусство, которое, подчас само того не ведая, способно окунать в изысканные мистические бездны. В Линче Соколов (уже как-никак благословленный самим Набоковым) увидел что-то вроде своего наместника или полпреда, и в свой черед благословил молодого американца в дальний путь. Меняли, как видим, не только Корвалана на хулигана. Эстетические хулиганы иногда менялись сами.

В Москве Линч появился в роли одаренного пытливого янки левых взглядов, этакого выходца из низов, разочарованного политикой американских верхов, увлекшегося Марксом, Лениным и — как закономерный итог — желающего овладеть методом соцреализма на практике. Сразу ли соцреализм — сперва, естественно, в лице дяденек из андроповской шинели — готов был отдаться этому американскому парню, в голове у которого гуляет по преимуществу все же ветер (их не проведешь!), а не лучший метод отражения действительности? Нет, Москва поломалась, впрочем Крючкову, бывшему правой рукой Андропова, немедленно доложили. Кто конкретно напрягал серое вещество в раздумьях над делом Линча — неизвестно, но додумались до того, что нам это на руку и еще раз на руку в пропагандистских целях, пусть там лишний раз не думают, что только наши подонки бегут к ним, но вот и их лучшие представители молодежи к нам тянутся. Однако громких акций, вроде тех, что сопутствовали переезду Дина Рида в братскую часть Германии, или обретению советского гражданства и московской прописки американским физиком, решено было до поры не устраивать. Пока нужно было хорошенько проверить новенького, который не исключено, что и заслан, нужно было привести в образцовый порядок его растрепанное мировоззрение, а уж потом, когда он способен будет на деле явить себя подлинно советским деятелем культуры, можно будет преподнести миру сюрприз.