Валерий Генкин - Повесть о печальном лемуре

А из Леночки и без рыбьего жира выросла здоровая, красивая девушка — и с очень твердым, а может быть, и слишком твердым характером. В чем убеждались многие люди различных полов и конфессий. И я тоже.

И конечно же Виталий Иосифович. Он в первую очередь.

Старая, заслуженная, марки «Партнер», пила стала капризной, с трудом заводилась, глохла в неподходящий момент — давно надо было отвезти в Старицу, отдать молчаливому мужику с седым ежиком из «Помощника мастера». Но — не собрался. А валить большое дерево Виталию Иосифовичу до той поры не приходилось. Так что подготовиться стоило. Он снял крышку, вывинтил свечу, на всякий случай прошелся шкуркой по боковому и центральному электродам, ввинтил на место. Заменил цепь на новую, хотя старую недавно наточил. Отрегулировал натяжение цепи. Проверил уровень топлива — маловато. Смешал бензин с маслом, пятьдесят к одному, долил. Заглянул в бачок масла для смазки цепи. Добавил. Вроде все. Проверил, как заводится. Завелась со второго дёрга. Заглушил.

А тут и Миша подоспел — с топором и мотком веревки.

Что до березы, то она с некоторым беспокойством наблюдала за манипуляциями Виталия Иосифовича с бензопилой, а когда заметила и Михаила Сергеевича с топором и веревкой, это беспокойство усилилось. Да, беспокойство — правильное слово, можно даже назвать это состояние страхом, — но никак не ужасом, который обычно сопровождает чувство обреченности. Похоже, береза даже испытывала некоторое облегчение. Впрочем, у нас есть возможность понять ее лучше, послушав

Сколько же мне? За сотню-то перевалило, жаловаться нечего. Детей, внуков, правнуков б-а-а-а-льшой лес оставляю. Дай им наш березовый бог пожить с мое, пока на дрова не пустят или так не упадут да сгниют без толку. Ну вот, изготовился, соседа прихватил, сейчас приступят — достала его баба. С весны слышу — спили березу, спили березу, дрова пять тыщ за куб, нам этой березы на два сезона хватит… Сколько же они тут — лет тридцать, не меньше. Ничего себе, тихие. Баба-то весь день кверху жопой на огороде, да цветы развела, да горки эти каменные, всё заставляла его камни таскать, со всей округи перетаскали. Но — красиво. Аккуратно. Газон стригут. У них и собака на участке не гадит. Раньше тут бабулька с внучкой жили, так девчонка что ни день под меня ссала, другого места не находила. Бабку ту еще девчонкой помню. А кто до нее в доме жил — забыла. Стрельбу помню, осколки кругом свистели, со мной обошлось, грех жаловаться, много железа не собрала. Пожила, пожила, чего уж. А конец все равно недалек, лучше уж так, на дрова — пусть греются, им надолго хватит, да углей понаделает баба, косорыловку свою чистить. И старику пироману радость — ветки небось соберет, подсушит да и всю гору запалит. Будет, как это у него в заводе, сидеть с остекленевшими глазами, на огонь таращиться, а потом угли шевелить, совать туда что отпало, пламенем не схватилось. Пусть так, чем как моя мамаша рухнуть да сгнить. Так что давай, старик, не тушуйся, заводи свою шарманку… Может, в этом и есть сермяжная правда (ох, не читала ли та береза Ильфа с Петровым?), вот так вот упасть под пилой — и…

Дерево приличных размеров — на глаз метров восемнадцать-двадцать — росло почти сразу за оградой, и положить его следовало точнехонько вдоль нее: уронишь левее — хлопот не оберешься, так густо там все поросло бредняком; уронишь правее — катастрофа, попадешь на участок, которым эта самая береза так восхищалась, порушишь красоту — клумбы, альпийские горки, ухоженный газон.

— Валяй, Мишка, накинь веревку вон на тот сук — будешь тянуть аккурат вдоль забора. — Роль опытного лесоруба давалась Виталию Иосифовичу легко. — А поскольку я прослушал еще не все твои пластинки, постарайся вовремя отпрыгнуть, когда береза начнет падать.

Как Миша ни старался, веревка не слушалась, пока не подоспела Елена Ивановна со стремянкой. Веревку благополучно закрепили на стволе, и ВИ завел пилу.

Он вошел в ствол в метре от земли, пропил повел косо, чтобы, упаси Бог, не зажало цепь. Пройдя ствол до половины, решил не рисковать, вынул пилу и топором вырубил клин на месте пропила. Миша взялся за веревку — оттягивать ствол в нужном направлении, а Виталий Иосифович снова завел пилу и повел пропил дальше, уже смелее.

— Смотри в оба! — крикнул он.

Треск. Ствол качнулся и стал падать. Миша бросил веревку и отскочил.