Владислав Баяц - Хамам «Балкания»

Завершив обещанную реорганизацию флота и построив множество кораблей, он призвал к себе всех начальников. Сообщив о завершении великих дел, он продолжил:

– Ваша задача – приумножать победы. С помощью всемогущего Аллаха и по повелению великого султана Сулеймана Кануни я приказываю, куда вам предстоит плыть и что завоевать во славу нашей империи. Овладеем Средиземноморьем, Красным и Черным морями и всем прочим, что обнаружим. А затем настанет черед и далекой Индии. Никто не посмеет отнять у вас славы. От вас зависит завоевать ее.

Этими словами он не только переубедил недоверчивых начальников, но и окончательно привлек их на свою сторону, так что они поклялись ему в верности. Теперь он уже мог сказать, что командует флотом.

Султан Сулейман следил за ним иногда исподволь, но чаще открыто. Он был доволен, что его мнение о Соколлу оказалось верным. Так, Баица / Мехмед показал себя отличным организатором, убедительным оратором, а также прекрасным стратегом (ранее это его свойство подвергали сомнению). Впрочем, разве то, что он сотворил с флотом, не было особого рода сражением? И в нем он показал себя более чем хорошо.

На сердце у султана потеплело: он воспитал превосходного слугу и идеального раба.

И для империи. И для себя.

А что нам делать с несуществующими югославами? На тему этого национального самоопределения, а особенно в поисках его, даже сотни книг вряд ли смогли бы дать четкий ответ. Сколько бы их не написали. А куда уж мне с несколькими моими фразами.

Сегодня, пока история еще не опровергла сама себя, как это обычно и происходит, «югослав» остается всего-навсего географическим понятием, так сказать, исчезающим топонимом, этнографическим определением, затерявшимся среди тысяч других типа «южный славянин»; или в более широком смысле это понятие означает группу народов или племен, как, например, славяне. И не более того. Так будет до тех пор, пока на Балканах не возникнет некая новая утопия, пока не совершат новое покушение или в интеллектуальной элите не народится некий гибридный пост-мега-плюс-инджекшн-романтизм.

Или если староновые югославы не будут признаны хотя бы на бумаге двадцать седьмым национальным меньшинством в Сербии! А такие требования уже появляются в общественности, ставятся перед Скупщиной Воеводины, сербской провинции с наибольшим в ней количеством национальностей. Но такая идея не может иметь юридического обоснования: закон говорит, что национальное меньшинство может существовать только в том случае, если имеет собственный язык, а не какие-то диалекты уже существующего. А ведь официально язык, на котором югославы говорили, – сербохорватский – более не существует в одном пакете с несуществующими народом и государством.

Югославы продолжают пребывать в состоянии зимней спячки.

Югославы – явление виртуальное.

Югославы – воспоминание. Не только прошлое. Есть еще и живые. Точнее – живущие. Что-то вроде вампиров. (Это когда политики употребляют любимое риторическое определение своих противников – «овампирившиеся», или еще чаще говоря об абстрактном негативном явлении – «овампирившиеся силы»…)

Что если они возжелают крови?

Впрочем, разве не развитая Европа XIX века наделила существующее балканское пространство несуществующим именем Руритания, чтобы в очередной раз сварить ее в людоедском котле? Или ее роль в этом всего лишь незаслуженно преувеличенный эпизод? Возможно, на том политическом пиршестве она была не главным блюдом, а всего лишь приправой. В гуще топонимов (Дунай, Карпаты, Румыния, Румелия, Сербия, Трансильвания, Шумадия, Болгария) легко прижилась и Руритания. Откровенно говоря, речь идет о практически единственном случае, когда англо-саксонская выдумка повлияла на фактографию и вставила в историю надуманную, ложную, литературную истину. Она сумела сделать то, что считалось невозможным, но таким желанным для писателей и литературы, и тем самым добилась права на торжество. Но почему именно на примере Балкан?

Возможно, история, как некий живой организм или как образ из художественного произведения, по собственной инициативе спланировала это попеременное укрупнение, а потом измельчение балканских черноземов и камней. Кажется, что существование этого плана известно всем, а его исполнение еще не окончено. Однако неизвестен ответ на вопрос: зачем ? По диалектическим причинам? Из корыстолюбия? Потому что так надо? По убеждениям? Из-за излишка силы? Ради развлечения?