Наринэ Абгарян - Симон

За шесть лет замужества мягкое и впечатлительное сердце Сусанны огрубело и превратилось в камень. Она так и не простила мужу случившегося. Все эти годы она планомерно превращала его жизнь в ад, совершенно не задумываясь над тем, что, измываясь над ним, сама черствеет душой. Изводила умеючи, с неиссякаемой энергией и удовольствием: придумывала обидные прозвища, дерзила и не упускала малейшего повода, чтобы, устроив выволочку, дуться неделями. Рожать она не собиралась, потому, осторожно разузнав у соседки о способах предохранения от беременности, тайком от него пила крутой отвар кориандра и спринцевалась подкисленной уксусом водой.

Спала она, как прежде, мало и чутко, вскакивала от любого шума. В полусне ей мерещилось бормотание бабушки, и она потом долго ворочалась в постели, проклиная старуху, не оставляющую ее в покое даже после смерти.

Связь с Меланьей быстро оборвалась – та поступила в университет и редко выбиралась домой. Да и по приезде особо не стремилась увидеться с подругой, придумывая всякие отговорки на ее приглашения зайти в гости. Спустя время Сусанна от той же соседки узнала, что она собралась замуж за Симона.

– Крутилась все это время возле него, якобы утешала, ну и охмурила, – не щадя ее чувств, пустилась в сплетни та. Сусанна прислушалась к разлившемуся в сердце молчанию, пожала плечами – ну и черт с ней.

Она ушла от мужа, когда измученный Каро сам ее об этом попросил. К тому времени отец сошелся с вдовой, одинокой женщиной, и перебрался жить к ней. Брата недавно забрали в армию, и тетушка осталась совсем одна. Возвращению племянницы она была несказанно рада и подготовила к ее приезду бывшую комнату бабушки. Но Сусанна жить там отказалась. Тогда тетушка сама переселилась туда, уступив ей свою комнату. На том и порешили.

Первым делом Сусанна заглянула в родительский закут. Вещи матери лежали той же аккуратной стопкой на топчане. Она схоронила их в саду. Пригласила рабочих и попросила разобрать закут, а на немой вопрос тетушки ответила исчерпывающим «не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о горьком прошлом».

Устроилась на работу нянечкой в ясли, преданно возилась с детьми, находя в общении с ними отдохновение. Несколько раз, не понимая, зачем ей это нужно, заглядывала к Безымянной и, с сожалением убедившись в ее безумии, уходила. Попыток завести разговор с отшельниками не делала, чтобы не пугать их. Но иногда, словно в далеком детстве, играла с их домом в гляделки, ожидая какого-то знака. Не дождавшись, со вздохом отводила глаза. Мир, в котором она обитала, снова скукожился до крохотного беспросветного пятачка, и она все чаще задумывалась над тем, что все ее попытки выбраться оттуда заранее были обречены на провал. Какой смысл надеяться на спасение там, где того спасения изначально не было предопределено Богом.

Весть о гибели брата настигла Сусанну на работе. Телеграфистка Марус сама принесла телеграмму, не оставив ее на следующий день почтальону. Сусанна несколько раз перечитала составленное казенным слогом сообщение о сорвавшемся в пропасть грузовике и героической гибели целого мотострелкового отделения.

– Как можно героически погибнуть в грузовике, который сорвался в пропасть? – спросила она. Марус, все это время простоявшая рядом и не сводившая с нее взгляда, отобрала телеграмму и протянула ей стакан воды – пей. Сусанна безропотно выпила и, вернув ей пустой стакан, ушла домой как была – в белом нянечкином халате и легких туфлях на босу ногу. Ее догнали, накинули на плечи пальто, вручили сапоги. Она прижала их к груди и пошла дальше, не замечая снежной крупы, летящей в лицо. К весне они получили намертво запаянный свинцовый гроб. Сусанна представила, как военные выскоблили из рухнувшего в пропасть и сгоревшего дотла грузовика обугленные останки несчастных солдат и, разделив на тринадцать приблизительных частей, отослали по домам. Она прижалась щекой к крышке гроба, пытаясь ощутить присутствие брата, горько усмехнулась – да какая разница, чьи там останки, какая разница!

На похоронах враз постаревший и осунувшийся отец безутешно рыдал, вздрагивая ссутуленными плечами и утирая лицо насквозь промокшим платком. Сусанна стояла рядом и не могла выдавить из себя хоть слезинки. Симона она заметила, когда они уже покидали кладбище. Тот хотел подойти, но она не дала ему этого сделать, выставив в протестном жесте руку.

Он пришел на следующий день, беспрепятственно проник в погруженный в траур дом, вычислил комнату Сусанны, зашел без стука. Она лежала, отвернувшись к стене. Любимые братом роскошные золотистые волосы она коротко остригла в день, когда получила известие о его гибели. Симон лег рядом, приобнял ее, зарылся лицом в безжалостно обкорнанные мягкие кудри, горестно расплакался. Она повернулась к нему, протерла ладонью слезы – ну чего ты!