Тэффи Бродессер-Акнер - Флейшман в беде [litres]

Тоби знал, что это, скорее всего, не так. Но послезавтра его родители должны были приехать в гости из Лос-Анджелеса, и он решил, что даже если его шансы на секс – три процента, это по крайней мере поддержит его морально перед работой, предстоящей в воскресенье: очистить к приезду родителей свинарник своего жилья от порнухи и вони, а также приготовиться к пулеметному огню материнских замечаний, разносящих вдребезги его самооценку. На вечеринке он увидел девушку по имени Мэри, соседку Сета по общежитию, к которой неровно дышал, и задумался: не это ли его шанс? Он подошел к ней, заговорил, и они поболтали минут пять. Она смеялась над каждым его словом, и да, это действительно начинало выглядеть как его шанс. Но тут из сортира вернулся какой-то дебил, с которым она, судя по всему, пришла. Он сказал, что его зовут Стив, он учится в Уортоне и приехал навестить Мэри, и «просто офигеть, какую громадную личинку я только что отложил в сортире. Надеюсь, у вас тут канализация хорошо работает». Мэри засмеялась, и Тоби почувствовал: этим смехом она предала все, что он о ней знал или на что надеялся. В эту минуту Тоби был далек как никогда от понимания, почему он одинок.

Он уже собирался уходить, исчерпав свой суточный лимит унижений и растерянности, и в последний раз оглядел комнату. У окна стояла девушка и разговаривала с другой девушкой, которая была пьяна и висела на каком-то парне. Первую девушку Тоби раньше не замечал, и это было странно, потому что ее внешность поражала: прямая челка, светлые волосы, пробудившие в нем запретную, доселе дремавшую тягу к шиксам, бледная кожа, красные губы. Это была Рэйчел; она смотрела себе под ноги и вежливо кивала, выслушивая чепуху пьяной девицы. Но вдруг, почувствовав, что на нее смотрят, подняла глаза и откровенно встретилась с ним взглядом, а потом отвела взгляд с типичной улыбкой девушки, которая не хочет улыбаться: отвела глаза, не поворачивая лица, а потом закрыла рот так, что уголки губ поползли вверх. На ней была туго обтягивающая водолазка в лапшу и легинсы, какие в последнее время носили все девушки, а вокруг талии обвязана фланелевая рубашка. У нее всегда был вид человека слишком утонченного, чтобы носить такую же одежду, как остальные студенты: слишком строгий стиль, слишком красива, но не по-молодежному, а по-взрослому.

Тоби решил подождать. Теперь она разговаривала с Отто, старым приятелем Сета по общежитию, а также с парнем, которого клеил Отто. Тоби налил себе пунша. Он постоял с бокалом в руке, но тут же понял, что даже если может позволить себе калории алкоголя, никогда не станет пить эту сахарную фруктовую гадость, и вылил пунш в раковину. Но потом подумал: а что если пунш поможет заговорить с девушкой? Он налил еще пунша, принес его Отто и обратился к ней. Ее улыбка из самодовольно-скрытной перешла в неловкую, а потом в настоящую.

– Я заметил, что вы тут стоите без пунша, – сказал Тоби. – Я его весьма рекомендую.

Она ему улыбнулась. Она была слишком красива для того, чтобы ему улыбаться:

– Точно? Вы только что вылили его в раковину.

– Ну да, на самом деле он сладковат. И еще я боюсь, что вон та девушка подсыпала мне руфа [20] Руф – жаргонное название рогипнола, снотворного, которым часто пользуются насильники для одурманивания будущей жертвы. Прим. перев. .

Тогда, в девяностых, люди еще так шутили.

– И еще я побаиваюсь той химии, от которой он фиолетовый.

– Правда? А я думаю, это единственная причина его пить. Я всегда хотела иметь детей, которые пахнут фиолетовым.

Она рассказала, что изучает английский язык в колледже Хантер, но хочет заниматься каким-нибудь бизнесом. Ей нужна карьера, которую можно приостановить на время, пока она будет растить детей. Она сказала, что очень практична. Она подумывает пойти в маркетинг или рекламу. Но прошлым летом она была на симпозиуме, организованном бизнес-школой Колумбийского университета и посвященном переговорам. И поняла, что если получится, она просто будет заниматься переговорами всю оставшуюся жизнь.

– Замечательно, – сказал он. Ее глаза были как рыболовный крючок. – Можете провести переговоры со мной.

– Хорошо, – сказала она. – Я хотела бы получить четыре по цене двух.

– Извините, вам придется заплатить за все четыре.

– Нет, я заплачу только за две.

Он всем телом изобразил упрямство, скрестив руки на груди и отвернувшись так, чтобы все еще видеть ее краем глаза:

– Не пойдет. Мы с вами что, на восточном базаре?