Федра Патрик - Библиотека утрат и находок [litres]

Но вопрос: зачем ?

Вернуться в пустой дом?

Ко лжи Лилиан и Зельды?

И в таком виде нельзя уйти. К тому же прилив отрезал маяк от суши.

Шаги Сигфрида затихли внизу.

Марта спохватилась, что с нее капает на доски пола, ступила на ковер. В дальнем конце комнаты она увидела дверь ванной и устремилась туда. Она включила свет. Свет резанул глаза, она выключила его и разделась в темноте. Мокрая одежда слезала с сосущим звуком. Марта сложила ее кое-как и оставила на полу душевой кабины. Потом на четвереньках поползла в спальню, полотенцем вытирая оставшийся после нее мокрый след.

На кровати лежал сложенный махровый халат; она его надела. Пушистая материя ласкала сморщившуюся от воды кожу, и Марта тихо закряхтела от удовольствия. Она подумала, кто мог гостить здесь у Сигфрида последний раз перед ней, вытерла полотенцем мокрые волосы и села. Матрас накренился под ее тяжестью, на миг вернув ощущение качки. Она старалась сдержать рыдания, подступавшие к горлу. Ее опять затрясло, как будто колыхалось море в животе.

Она повалилась на кровать, щекой на ласковую подушку. Закрыла глаза и вообразила себя снова девочкой, и Зельду, перебирающую пальцами ее волосы. Ладонью прогнала эти пальцы. Не нужны они были ей – теперь не нужны. Но ощущение вернулось: словно бабушка была рядом, рассматривала ее.

Марта свернулась калачиком, прикусила губу. Она старалась не замочить слезами подушку Сигфрида, но слезы лились неудержимо, слезы о том, что могло бы быть, о несостоявшейся жизни, наполненной любовью.

Время текло мимо нее, и когда она подняла голову от подушки, понять нельзя было, который час – только небо за окном было черным как смоль. Она потерла нос, потрогала пальцами щеки. Снова закрыла глаза, стараясь не думать о том, что кругом нее – море. И постепенно погрузилась в сон.

Когда открыла глаза и захотела оглядеться, пришлось щуриться: шторы были раздвинуты, за окном – кобальтовое небо. Мир стал светлее и веселее. Комната была круглая, выкрашена белым, с неумелыми серыми мазками, изображавшими чаек.

На белом деревянном стуле у окна лежала стопка одежды, сложенной квадратами. Сверху – блестящие сандалии. Частью вещи были Мартины, частью – чужие.

Марта моргала, глядя на солнце в дымке, и в это время в дверь постучали. Она вздрогнула и натянула одеяло до подбородка.

– Да? – крикнула она.

Дверь открылась, показались мыски ботинок Сигфрида, потом его шапка.

Не глядя на нее, он прошел к низкому столику у кровати и поставил на него поднос. От большой белой миски с крышкой пахло томатным супом. Чуть приподнявшись, она увидела тарелку с кубиком масла и толстыми ломтями хлеба. Над большой кружкой золотого чая поднимался пар.

Марта вдруг почувствовала зверский голод, в животе у нее заурчало.

– Ешьте, – сказал Сигфрид.

Марта оперлась на локти и села. По каждой мышце ее тела будто прошелся каток.

– Долго я спала?

– Тридцать шесть.

– Часов? – Марта нахмурила лоб. – Нет. Не может быть.

Сигфрид чуть пожал плечами, отошел к двери и закрыл ее за собой. Она слышала его удаляющиеся шаги.

– Тридцать шесть часов? – прошептала Марта, ставя на колени поднос.

Она сняла крышку с миски, в лицо пахнуло теплым паром. Она помедлила, вдыхая душистый пар, и погрузила ложку в суп. Томаты были сладкие и острые на вкус. Вкус хлеба с толстым слоем масла был сказочный. Теплый чай успокоил все еще судорожно сжимавшееся горло.

Повезло тебе , – думала она. – Могла утонуть. И не попробовала бы его супа .

Она тихонько засмеялась над своей нелепой мыслью – и звук смешка ей понравился. Она ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком, и поставила пустой поднос на столик. Потом встала с кровати и на неверных ногах подошла к окну. Море отсвечивало бирюзой, на волнах вспыхивали бриллиантики. Это было красиво. Она порылась в одежде, сложенной на стуле, и узнала вещи, которые видела на Сьюки.

От усталости она даже не задумалась, как они сюда попали, и вернулась к кровати. Медленно легла, не зная, что теперь делать, когда проснулась. Хотела припомнить откровения Зельды насчет семьи Стормов, но ум отказывался. Мысли разбегались, сменяя одна другую. Она провела рукой по волосам, жестким от соли. Кожу на щеках стянуло. Больше всего на свете ей хотелось в горячую ванну, смыть все следы моря. Марта посидела несколько минут, и это желание заслонило все прочие мысли.

Она встала, завязала пояс халата и вышла из комнаты. Держась за перила, спустилась по лестнице на один этаж. Здесь было подобие гостиной с дровяной печкой и уютного вида диванами, обитыми коричневой кожей. На стенах – старые черно-белые фотографии судов и в большой черной раме узлы разного вида.