Федра Патрик - Библиотека утрат и находок [litres]

Несколько человек рядом со мной постояли, посмотрели на книжку, которая так и лежала на земле, и бочком-бочком разошлись. А я-то любопытная, хлебом не корми, вот и захотела рассмотреть ее поближе.

У нее была бордовая обложка. Просто прелесть что такое! Я не удержалась и взяла книгу. Хотела вернуть ее тем дамам, но их нигде не было. А тут пошел дождь, ну я и спрятала ее под пальто. А в магазине достала и увидела, что сзади к обложке прикреплена записка.

– Записка?

– Ах, да. Я ее сохранила. Погодите, я ее найду, зачитаю вам дословно.

Марта ждала, прислушиваясь к шарканью на том конце провода. По позвоночнику пробежала дрожь предвкушения.

– Вот она, – сказала Рита, вновь беря трубку. – В записке сказано: «Читай меня. Я твоя».

Марта нахмурилась, она не могла понять, кому понадобилось сначала читать книгу вслух, а потом ее бросить. Это было в высшей степени нелогично. Книги хранили, их читали, ими восхищались и дорожили. Если тем двум дамам эта книга была больше не нужна, почему они не отдали ее на благотворительность или не отнесли в лавку букинисту? Плюс выходит, что этот экземпляр «Сини небес и бурных морей» до Риты еще кому-то принадлежал. В цепочке появился новый владелец. Марта положила руку на горло, помолчала, затем промолвила:

– Это в высшей степени необычно. Может, еще что-нибудь припомните о тех двух дамах?

Рита поцокала языком:

– Хм, сейчас подумаю, – сказала она. – Та, что в кресле, была забавная такая старушка. С головы до ног в бирюзовом, да еще огромные очки от солнца, как раньше носили. Другая женщина, кажется, Джина, вроде как за ней ухаживает.

По шее сзади побежали мурашки, Марта почесала ее ногтями. Подняла голову и увидела, что библиотека погрузилась в абсолютную тьму. Виднелись только очертания полок, да от компьютерного экрана серебрились руки с тыльной стороны.

– Вы их видели с тех пор? – спросила она.

– Один или два раза. Они живут в бывшем доме викария.

– В вашей деревне?

– Ага. В Бентон-Бэй.

Марта закрыла глаза и увидела бирюзовую ткань. И как солнечный свет отражается в очках «кошачий глаз».

А что, если та дама в кресле – бабушка? Или глупости все это?

Да и сколько времени с тех пор прошло? Книге, судя по пятнышкам и пожелтевшим страницам, больше тридцати лет.

Она сглотнула и, стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла:

– Вы мне очень помогли, Рита. Спасибо, что уделили время. У меня последний вопрос.

– Слушаю.

– Вы помните, когда это было?

– Когда? – фыркнула Рита. – Вы так говорите, будто речь идет о стародавнем событии. Книга попала ко мне незадолго до Рождества. Три месяца назад, не более.

Марта выглянула из окна гостиной и посмотрела на обрывки туч, которые, как паутина, затянули блекло-голубой небосвод. У садовых ворот взошли белые тюльпаны, и взгляду сразу стало свежее. И хотя металлическая садовая лейка еще была в ледяной изморози, в серой массе моря проглядывали кобальтовые прожилки. Марта шла по столовой, и ей казалось, что громоздящиеся коробки – это надгробные плиты, обступающие ее со всех сторон.

Всю ночь она крутила в голове одну и ту же мысль, убеждая себя: та женщина из дома викария не может быть ее бабушкой. И все же проверить стоило. Можно будет хотя бы выяснить, как книга попала к той женщине, которая ее читала. И почему она ее оставила.

Она стерла пятнышко пыли на оконной раме, раздумывая, не позвонить ли Лилиан, но отмела эту мысль. Нет никакой охоты выслушивать сестринское «глупости какие» и «брось эту затею». Марта уронила руки и вздохнула.

Неужели мне хоть раз нельзя сделать что-нибудь по-своему?

Она пошла в кухню за ложкой для хлопьев на завтрак и выдвинула ящик со столовыми приборами. На самом виду, перетянутая зеленой резинкой, лежала мамина стопка визиток. И самой верхней была визитка службы такси. Она взяла ее с собой и, пока жевала мюсли, внимательно на нее смотрела. Затем перешла к кофе, перевернула визитку белой стороной вверх и задумалась. При мысли о том, чтобы постучать в дверь бывшего дома викария и поинтересоваться у двух незнакомок, что им известно об одной потрепанной книжке, сводило желудок.

В последние месяцы перед смертью родителей жизнь превратилась в рутину, заезженную пластинку, и она совершенно отвыкла от спонтанных поступков. Но после разговора с Ритой и недавних событий у Марты покалывало кожу, как будто ее подключили к электрической розетке. И она была готова сделать шаг, выйти из зоны комфорта.