Федра Патрик - Библиотека утрат и находок [litres]

Он стоял в дверном проеме, загородив выход, и Марта вдруг вспомнила. Отец обнял мать, склонился над ней, поцеловал – и забрал книжку. Они с мамой ее читали, а потом книжка исчезла. «Красавица и чудовище» .

Об этом эпизоде она не вспоминала много лет, и накатившие воспоминания выбили ее из колеи. Вся сцена упорно стояла перед глазами.

Стены кухоньки вдруг словно осели, придвинулись. Голова закружилась, и она шагнула вперед, всем своим видом давая понять, что ей надо пройти.

– Прошу прощения, мне нужно…

Но Клайв, массивный и внушительный, не сдвинулся с места. Казалось, это не человек, а кирпичная стена.

Марта наклонила голову, сердце отчаянно билось. Во что бы то ни стало хотелось вырваться из этого замкнутого пространства. Крепко зажмурившись, она шагнула вперед. Клайв загораживал дверь, но она все равно шла напролом. И лишь когда она ненароком задела его рукой, он наконец соизволил подвинуться.

Глаза она открыла уже в зале. После сумрачной кухни свет флуоресцентных ламп резал по глазам, и она прикрыла их ладонью.

– Вы нам еще отрывочек из той книги не почитаете? – подмигнул ей Горацио.

– К завтрашнему дню успеете постирать, Марта, дорогая? – спросила Нора.

– Заполняйте анкету, если считаете, что у вас есть шанс, – сказал Клайв у нее за спиной.

Марта оглянулась и увидела его веснушчатый череп и оттопыренные губы, поблескивающие в свете потолочных ламп. Она отвернулась; взгляд поочередно выхватывал то золотые пуговицы Горацио, то зубы Брэнды, испачканные в помаде, то Норины серебряные пломбы, сверкающие во рту, когда она смеялась.

– А печенья без глютена у вас нет? – спросила Брэнда.

– Это будет для вас хорошим опытом, – сказал Клайв.

– А может, дорогая, вы постиранное завезете мне домой? – сказала Нора. – А то у меня спина пошаливает.

– Нет, – очень тихо сказала Марта.

Сказала отчасти присутствующим, отчасти образу отца в своей голове, отца, который протягивал руку за «Красавицей и чудовищем». Она стиснула кулаки, но болтовня и смех не смолкали.

– Скоро последний срок, – напомнил Клайв.

– Эта пачка корма без крышки. Подойдите, взгляните, – проворчал Горацио.

– В следующий раз давайте возьмем скандинавский детектив, Марта. – Брэнда побарабанила ногтями по столу. – Это намного интереснее.

– Я обычно стираю с кондиционером, – задумчиво произнесла Нора. – Будьте душкой, плесните немного тоже. А то в прошлый раз полотенца были жестковаты.

Внутри Марты, как в вулкане, зародился глухой ропот. Грудь пронзила боль, и она прижала руки, пытаясь ее утихомирить. С телом происходило что-то странное, неконтролируемое. В глазах Марты мелькнул страх: да что с ней такое?

– Я всегда стираю на сорока градусах, – сообщила Нора. – А у вас, Марта, дорогая, машинка, видимо, стоит на тридцати.

– Как по мне, скандинавы пишут детективы лучше всех, – сказала Брэнда. – Скажете нет?

Шум в комнате нарастал, достигая крещендо в голове Марты. Она зажала уши, но гомон не стихал, болезненно отдаваясь в черепной коробке. А потом она услышала то, что повергло ее в полное изумление. Ошеломило, испугало.

Это был ее собственный голос, очень громкий и очень отчетливый.

– Нет, – сказала она. – Нет. Нет. НЕТ.

Следующие несколько минут после своего срыва Марта помнила смутно. Все в зале вытаращили глаза, но ей было не до их реакций. В голове набатом билось – нет, нет, нет.

Она торопливо прошептала «простите» и сдернула пальто со спинки стула. Сунула в карман блокнот.

Под ноги подвернулся один из Нориных мешков с бельем; в колене что-то щелкнуло. Марта покачнулась, но устояла и, держась за стену, устремилась по коридору к выходу. Рывком распахнув двери, она выскочила наружу и ослепла от яркого солнечного света.

Марта замерла, прикрыв рукой глаза и не имея ни малейшего представления, что делать и куда идти. Прохладный февральский ветерок ласково остужал ее пылающие щеки. Она неуклюже натянула пальто, сунув руку в рукав с такой силой, что треснула подкладка.

– Марта, – пророкотал сзади мужской голос.

Она испуганно обернулась и увидела Сигфрида в длинном пальто, он, сгорбившись, стоял рядом. Сигфрид протянул руку и едва ощутимо прикоснулся к ее запястью. Марта осторожно отстранилась.

Он чуть придвинулся, она попятилась; постепенно шаги ее становились шире. Перед глазами стояли хохочущие, насмехающиеся лица.

Она сорвалась с места и мерным шагом, не быстро, но упрямо зашагала по улице, мимо кладбища. Сумочка осталась внутри, с волос соскользнула заколка. Марта видела, как та, сверкнув, упала на тротуар, но она не остановилась.