Сергей Магомет - Пора услад

— Подождите же! Слово чести, я отыщу ее вам и все улажу как нельзя лучше!

Задыхаясь, мы оба упали на окрашенную скамейку за Арбатской площадью на Суворовском бульваре, и я убито простонал:

— Пропала жизнь…

— То же самое сказал и я вслед за классиком на закате своей половой жизни, — заметил, отирая с уголков губ признаки бурой пены, «лучший художник», — да однажды в Батумском обезьяннике наблюдал, совершенно пораженный, как самец-павиан сам себя развлекает французской любовью…

Я все еще сидел в полной прострации, и моему состоянию весьма соответствовали медленное пение приплясывание маленького выводка кришнаитов, ползущих по противоположной стороне улицы на запах арбатского кооперативного шашлыка. Среди прочих выделялся лысоватый и жуликоватый адепт, сероликий вегетарианец, громче всех вопивший их магическое «Харе, харе!».

— Его я знаю! — снова сообщил неугомонный художник. — Он в свое время был известным книжным спекулянтом, пока не сошел с ума, раскрыв первый раз в своей жизни книгу, которая на беду оказалась «Источником вечного наслаждения» Бхагавад-Гитой…

— Вы-то кто такой? — резковато поинтересовался я. — Вы действительно художник? Как ваша фамилия?

— Ч., — просто ответил он.

— Ч.? Ну, теперь я по крайней мере буду знать, кто лучший художник, — хмыкнул я и, поднявшись, кинулся в направлении Пушкинской площади.

Ч. поднялся следом, некоторое время молча шагал рядом, всем своим видом показывая, что признает свою безмерную вину передо мной, а потом осторожно завел прежнюю песню.

— Я ее найду чего бы мне это ни стоило! — поклялся он. — У меня еще сохранились кое-какие старые, испытанные связи, и я уже начинаю догадываться, как провернуть для вас это дело.

— Бросьте трепаться, — вздохнул я.

Но раздражение на трепливого Ч., из-за которого были загублены мои скромные надежды на счастливый вечер, вспыхнуло и быстро погасло. Пышные наросты на коре, охватывавшие стволы старых тополей на Тверском бульваре, напоминали пушкинские бакенбарды.

— Я сделаю это! — все колготился Ч. — Я так искусно расставлю мои силки и манки, что петух трижды не прокричит, как я изловлю вашу курочку, и вы вдоволь натешитесь ею.

Тут он с таинственным видом полез во внутренний карман пиджака и многозначительно извлек оттуда замусоленную записную книгу. Он стал медленно перелистывать ее страницы, делая какие-то пометки и бормоча что-то, напоминающее заклинания.

Сознавая, что он, конечно, ломает передо мной комедию, я тем не менее поймал себя на том, что во мне снова всколыхнулась слабая, глупая надежда!

«Все в моей жизни теперь таково, что только и остается надеяться на этого сумасшедшего», — подумал я.

— Это забавно, — сказал я ему, — но я вам почти верю.

— Вот это вы молодец, — покровительственным тоном похвалил Ч. — Значит, наш коан уже начинает действовать.

— Ладно, — сказал я. — А как насчет того, чтобы где-нибудь перекусить?

— Ну, чашечкой какао вы меня, пожалуй, можете угостить, — благосклонно кивнул Ч.

Мы пересекли Пушкинскую площадь и вошли в маленькое «стоячее» кафе. Я спросил Ч., что он будет есть — бутерброды, пирожные, но тот решительно от всего отказался, заметив, что, кроме какао, ни на что не стоит и тратиться, и, пока я стоял в очереди у стойки, Ч. как ни в чем не бывало насобирал в блюдечко остатки недоеденных бутербродов и пирожных и, когда я подошел к нему с какао и закупленной снедью, уже с аппетитом жевал и веселым жестом приглашал меня присоединиться.

— Зачем же доедать объедки? — удивился я. — Я бы вас угостил…

— Взгляните, — в свою очередь, удивился он, — разве это ни одно и то же?.. А если вы такой щедрый, то отслюните мне некоторый аванс в счет моего будущего гонорара за вашу порочно-непорочную девственницу!

— Что за чушь, какая она девственница?

— Самая что ни на есть — в медицинском смысле, — уверил меня Ч. — На это у меня глаз наметан. Она из тех, что изощрены во всем, кроме самого простого и естественного. Сквозь огонь и воды они несут свой маленький замочек на своем маленьком сокровище в самой искренней и серьезной надежде на встречу с принцем. Это черт знает что за девчонки! Кстати, впоследствии преданности необычайной! То, что вам и грезилось, не правда ли?.. Вот я и в своем «путеводителе», — тут он похлопал по лежавшему в кармане блокноту, — в числе ее основных характеристик и примет отметил эту. У меня для этого свои особые обозначения. В данном случае — рисую простой, непорочный кружок. В противном случае я бы поставил в этом кружке жирную точку… Итак, с вашего позволения, она будет фигурировать у меня, ну, скажем, под псевдонимом Гретхен. Договорились?