Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – больших и малых [litres]

– Должен, – сказала Хелен и с улыбкой поглядела на меня, – но, видимо, не пойдет. Дело в том, что они часто меняют сопутствующие фильмы без предупреждения. Похоже, никто не возражает.

Я устало упал в свое кресло. Что ж, я опять попал в то же положение. В «Ренистоне» не было танцев, сегодня пошел не тот фильм. Я был гением в своем роде.

– Мне жаль, – сказал я. – Надеюсь, ты не будешь возражать.

Она замотала головой:

– Нисколько. Как бы то ни было, давай дадим фильму шанс. Может быть, он не так плох.

Но по мере того, как в древнем ковбойском фильме стали все отчетливее проступать вечные клише фильмов этого рода, моя надежда испарилась. Вечер будет точно таким же, как и ему подобные. Я безучастно смотрел, как шериф в четвертый раз скачет мимо все той же скалы, и оказался совершенно неготовым к грохоту ружейной перестрелки, от которой проснулся даже Гоббер.

«Давай, давай!» – заорал он, размахивая руками. Удар его руки пришелся мне в голову, и я сильно прижался к плечу Хелен. Заметив поджатую губу и вздернутую бровь, я начал извиняться. Но на этот раз ее губы разжались, и она рассмеялась. Она смеялась беззвучно, не в силах остановиться.

Я никогда не видел, чтобы девушки так смеялись. Казалось, она дождалась чего-то такого, чего ждала очень долго. Она вся погрузилась в это чувство, откинувшись на спинку кресла и вытянув вперед ноги. Ее руки безвольно висели по сторонам. Хелен смеялась долго, но вот пришла в себя и повернулась ко мне.

Она положила свою руку на мою.

– Послушай, – сказала она, – почему бы нам в следующий раз просто не пойти погулять?

Я сел в кресло. Гоббер снова уснул, и его храп соперничал с грохотом и воем с экрана. Я так и не мог понять, что за человечек сидит передо мной, у меня не было уверенности, что он закончил свое выступление. Часы показывали все те же двадцать минут пятого. Мэгги все смотрела на нас, а у меня по спине потекла струйка пота.

Да, положение было не таким, как я хотел, но мне теперь было все равно. Ведь будет же еще и следующий раз!

У Зигфрида была привычка оттягивать мочку уха и смотреть прямо перед собой невидящим взором, когда что-то занимало его мысли. И теперь он сжимал мочку, а другой рукой крошил хлебную корку на своей тарелке.

Обычно я не отвлекал своего патрона от размышлений, да к тому же торопился отправиться по утренним вызовам, но в его лице было что-то настолько многозначительное, что я невольно спросил:

– В чем дело? Вас что-то тревожит?

Зигфрид медленно повернул голову, слепо глядя перед собой, но через несколько секунд его взгляд обрел осмысленность, он выпустил ухо из пальцев, встал, отошел к окну и посмотрел на пустынную улицу.

– Да, Джеймс, да! Собственно говоря, я как раз намеревался спросить вашего совета. По поводу вот этого письма, которое я получил утром. – Он начал неторопливо рыться в карманах, извлекая из них носовые платки, термометры, смятые банкноты, списки вызовов, пока не нашел длинный голубой конверт. – Вот прочтите.

Я открыл конверт и быстро пробежал глазами единственный лист. Потом с недоумением посмотрел на Зигфрида.

– Простите, я чего-то не уловил. Тут сказано только, что Г. Ст. Дж. Рэнсом, генерал-майор, был бы рад вашему обществу на бротонских скачках в субботу. Так что вас тревожит? Вы же любите скачки!

– Да, но все далеко не так просто, – сказал Зигфрид, вновь хватаясь за мочку. – Это своего рода проверка. Генерал Рэнсом – влиятельная фигура в Северо-Западной ассоциации конных состязаний, и в субботу он приедет со своим приятелем, чтобы оценить меня. Будут испытывать меня на надежность.

Видимо, лицо у меня стало испуганным, потому что он засмеялся.

– Пожалуй, мне следует начать сначала. Но вкратце. Северо-Западная ассоциация ищет ветеринара, который осуществлял бы надзор над всеми скачками. Ну, вы знаете, на скачках в том или ином городе присутствует местный ветеринар, и к нему обращаются, если лошадь получает травму. Но это – совсем другое. Ветеринар-инспектор имеет дело с применением допинга и тому подобным, – собственно, он должен быть специалистом в этой области. Ну так мне шепнули, что, по их мнению, я соответствую этим требованиям. Вот чем объясняется приглашение на субботу. Со стариком Рэнсомом я знаком, а с его коллегой – нет. Вот они и задумали провести со мной день на скачках и посмотреть, чего я стою.

– Но если вы получите это место, то должны будете оставить практику? – спросил я, и при этой мысли меня словно обдало ледяным ветром.