Мария Метлицкая - Стоянка поезда всего минута

К выбору района подошли основательно – все-таки первое собственное жилье. Дом уже строился – у Воронцовского парка и Воронцовских прудов. Шикарное место для прогулок с детьми. Бывшая усадьба князей Репниных, конечно, была разрушена почти до основания – от прежней жизни остались только парадные ворота и остовы хозяйственных помещений. Зато пруды и деревья остались. К тому же усадьбу и парк принялись восстанавливать.

По воскресеньям ездили на «объект» – так они называли свой будущий дом. Смотрели, как он растет, как поднимаются этажи, бродили по гулким бетонным коридорам и будущим комнатам, представляя, как и где разместятся.

Дом вырос за полтора года.

Ремонта не требовалось. Конечно, хотелось поменять и обои, и двери, но разве в них дело?

Как зачарованные, они ходили по комнатам, гладили стены, выглядывали из окон, включали воду на кухне и в ванной и молча переглядывались. От счастья не было слов.

Да и вообще вся их совместная жизнь, личная, интимная, бытовая, нелегкая и суетливая, связанная с рождением дочек, вечной нехваткой денег, долгами, была одним огромным, сплошным и невероятным счастьем, о котором можно было только мечтать – так жили немногие.

Весь последующий год выдался очень суетливым и хлопотным, и все же невероятно радостным – переезд, покупка мебели, люстр, занавесок – словом, самые приятные хлопоты в жизни каждой семьи, и особенно женщины.

В мае отвезли девчонок и маму в Коломну, в июне к ним на подмогу отправилась свекровь. Молодых отправили в трехмесячный отпуск: «Устраивайтесь, расставляйте мебель, развлекайтесь, пока мы живы и в силах».

Это была свобода! Юля смеялась, вспоминала соседа Игнатьича: «Свобода, оно, Юлек, самое главное!» Но быстро начинали тосковать по своим и срывались в Коломну.

Там были свои интриги – а как же без них? Тома и мама бились по хозяйству, а свекровь отвечала за «интеллектуальное развитие детей», мучила ленивую Машку ежедневным чтением и математикой, мама и тетка поджимали губы: не дает ребенку прийти в себя!

Верочка стала совсем блаженной, целыми днями разговаривала со своими цветами.

Споры возникали и из-за еды – Тома пекла бесконечные блины и пирожки, тут мама объединялась со сватьей, и вместе они выступали за здоровое питание. Тома обижалась и уходила к себе.

В общем, обычная жизнь, где все любят друг друга, но все имеют свое личное мнение.

По вечерам Юля сидела в кресле-качалке и, прикрыв глаза, отдыхала.

Из дома доносились скандальные выкрики характерной старшей, нытье маленькой, уговоры и увещевания бабушек и призывы миролюбца Димы «вести себя хорошо».

Звякали чашки и блюдца, раздавался шум воды, и разносились запахи готовящегося ужина.

Счастье. Как сладко и страшно! За всех, за всех этих людей, бесконечно родных и любимых – мама, Тома, Верочка. Свекровь, муж. Девчонки! Самые любимые, самые-самые! И никого нет дороже.

«Господи, только дай им, моим дорогим и любимым, здоровья! – шептала Юля. – Дай им сил, терпения, огради их от бед и несчастий! Дай им, пожалуйста, долгие годы в здравии и покое! Как я люблю их! Как я боюсь за всех них!»

Юлия Дмитриевна Попова работала нотариусом.

Маша Попова оканчивала одиннадцатый класс и собиралась поступать в юридический, по стопам мамы. Хотя Машу Попову юриспруденция не увлекала. Впрочем, как и все остальное. К наукам Маша была равнодушна – мечтала стать актрисой, но признаться в этом стеснялась: знала ведь, что засмеют! И прежде всего мама, известная насмешница. Потом подключится папа – он всегда заодно с любимой женой. Потом присоединится и мелкая, Светка, куда без нее? Эта тоже язва будь здоров, в мамочку. Бабушка Лена, тоже критиканка, наверняка не одобрит – актриса? Еще не хватало! Тома наверняка испугается. Верочка… Той вообще все равно – она давно живет в своем странном мире. Почти бессловесная, тихая, нежная и страшно ранимая, Верочка вся в цветочках и лепестках – сама как хрупкий, непрочный, уязвимый и ломкий цветок. На Верочкино мнение давно никто не обращает внимание – живет себе, и слава богу. Остается только бабушка Олечка, папина мама. Вот она всегда на Машкиной стороне. С бабушкой Олечкой можно всегда вступить в тайный сговор, но вряд ли в этом случае – не пойдет трусливая Олечка на конфронтацию с невесткой и сыном. Побоится.

Машка сидела на лавочке и горько вздыхала.

А тут еще на нее свалилась первая любовь. Правда, ее герою о страданиях юной девы известно не было – смелая и бойкая Машка боялась и глянуть в его сторону. Ее тайный возлюбленный был студент, красавец, спортсмен, и девицы вокруг него кружили, как осы над блюдцем с вареньем. Машка все видела в окно – герой жил в их подъезде. Она с тоской посмотрела на часы и нехотя поднялась с лавочки – пора домой, за учебники. Мама придет и проверит, от нее ничего не ускользнет. Мама – Штирлиц. Нет, Борман!