Аманда Ходжкинсон - Место встреч и расставаний [сборник litres]

Тимми забирается ко мне на колени и начинает сосать большой палец. Он так устал. Как я хочу свернуться калачиком рядом с ним и проспать весь этот ужасный день. И все те, которые последуют за ним.

Девять минут.

– Мне нужно идти, – говорю я. – Мне очень жаль. По поводу всего.

Женщина отворачивается от меня, ее плечи сникают. Она чувствует, что потерпела поражение, но я не могу ободрить ее.

Я лезу в карман, бросаю целый доллар на стойку и встаю с Тимми на руках. Мне кажется, что Тимми слишком тяжелый, но я нахожу силы донести его до дверей «Ойстер Бара». В глаза мне бросается циферблат.

Семь минут.

Грудь так сильно сжимает, что я не могу дышать и боюсь, что лишусь чувств. Я ставлю Тимми на пол, прислоняюсь к стене и стою так, пока не прихожу в чувство. Затем беру Тимми за руку, и мы идем в главный вестибюль.

Я поднимаю глаза к созвездиям на потолке. Здесь, в большом пространстве, гораздо легче дышать. Я иду в сторону лестницы, где сидели влюбленные, но те уже ушли. Из всех сложностей сегодняшнего дня именно их исчезновение чуть не заставляет меня сбежать. Я снова гляжу на большой свод. Задаюсь вопросом, почему они раскрасили его в цвет морской волны вместо голубого или синего, и все же почему-то мне кажется, что цвет идеален. Он похож на небо перед летней бурей или на отражение звезд в Карибском море.

В вечер нашего знакомства мы с Митчем прогуливались у реки. Казалось, звезды светились через свое отражение на извилистой поверхности и превращались в мерцающих в ночи светлячков. Он поймал одного из них и показал мне. Когда он раскрыл руки, светлячок перелетел ко мне на платье, и Митч протянул руку, чтобы смахнуть его. Светлячок улетел. Он задержал руку на моей ключице, а через секунду, все так же не убирая руки, он поцеловал меня.

Затем были прогулки после моих вечерних выступлений. Весь остаток лета он смотрел, как я пою по пятничным вечерам. Молодые влюбленные танцевали под мои песни. Мы не могли обнимать друг друга, когда я была на сцене, поэтому я обычно смотрела ему в глаза, а он пристально смотрел на меня в ответ так, что я чувствовала себя заколдованной. Жаль, что я не поняла тогда, что он смотрел так не из-за любви, а из-за одержимости. Он хотел обнимать меня не для того, чтобы поделиться со мной частичкой себя, а для того, чтобы единолично владеть мною.

– Жду не дождусь, когда мы поженимся, – говорил он, прижимая меня к себе на скамейке у реки. Ветви ивы нависали над нами, словно черные вены в ночи, и перешептывались своими дрожащими листьями вокруг нас. – Ты тогда сможешь заботиться обо мне. Мне всегда хотелось, чтобы за мной кто-нибудь присматривал.

При этих словах мое сердце разрывалось от жалости к нему. Я знала, что он потерял своих мать и брата и что у него был жестокий отец, военный, которого он уважал и боялся. Я поняла его слова неверно. Я думала, он говорил о том, чтобы я окружила его своей любовью. Я не знала, что на самом деле он подразумевал то, что я должна была отказаться от своей собственной жизни ради того, чтобы ждать его, обслуживать его, быть готовой исполнить любые его желания и прихоти…

В нашу первую брачную ночь он дрожа вцепился в меня.

– Наконец-то ты там, где хочу я.

В эту ночь я впервые услышала угрозу в его словах. Почему я раньше этого не слышала? Из-за того, что я отчаянно пыталась сбежать от своей юности? От тени моего отца? Если бы я только знала, что все это было мелочью по сравнению с тем, что меня ожидало.

Меня накрывает новая волна паники, когда толпа солдат вываливается из нижнего этажа вокзала. Боже, неужели они приехали раньше?

Пространство вокруг нас заполняется людьми. Одеколон и лосьон после бритья, пот и тепло. Приветствия, слезы, поцелуи, объятия.

Внезапно возле меня появляется та женщина и шепчет мне на ухо:

– Ты должна уходить. Прямо сейчас.

– Но мальчик? Его отец…

– Именно поэтому ты и должна. Ты хочешь вырастить такого же, как его отец?

Вот она. Вся суть. Я касаюсь шрама на лбу и чувствую, как что-то рождается внутри меня. Я должна уйти, если не ради себя, то хотя бы ради Тимми.

– Вот, – говорит она, всовывая мне в руку какую-то бумагу. Я опускаю глаза и вижу банковский конверт. – Тут немного, но это то, ради чего я сегодня приезжала в город. Это выплата по наследству от моего последнего мужа. Он твой. Возьми. Это поможет тебе уехать отсюда, хоть и не особенно далеко. – Она видит мое сомнение и засовывает его мне в сумочку. – Сейчас же!

Я не размышляю. Я поднимаю моего мальчика и двигаюсь сквозь толпу, не отрывая глаз от верхней площадки лестницы, ведущей на Вандербильт-авеню. Я проталкиваюсь через людскую массу. Они меня не остановят. У меня есть сила, о которой я раньше и не подозревала.