Анатолий Чмыхало - Седьмая беда атамана

А когда степная даль потемнела, а в логах и распадках устоялся густой мрак, Иван и Мирген подъезжали к обозначенной кольями деревенской поскотине. Кони шли шагом по тропке, что немыслимо петляла в поросших крапивою назьмах. Передовым здесь поехал Мирген, по его выныривающей из крапивы ушастой голове и ориентировался Соловьев, все раздумывавший о том, не напрасно ли они едут сейчас в деревню. Стоит ли винтовка этого риска?

Но в Копьевой его никто не знает в лицо, да и можно послать в деревню одного Миргена, а самому подождать здесь. Ну, а в крайнем случае, нетрудно будет ускользнуть в крапиве да в темени.

Когда кони уперлись в поскотину и остановились, Иван спросил:

— Мужик-то верный?

— Аха, — негромко отозвался Мирген.

Деревня не спала. Всюду вились дымы. Ошалело взвизгивали журавли колодцев, там и сям взлаивали потревоженные собаки, люди покрикивали на скотину. С каждой минутой тьма становилась непрогляднее, а звуки реже и таинственней. Подождав еще немного, Иван приказал Миргену трогаться. Дальше Мирген поехал один.

Окна светились во многих избах, но на улице было пустынно, лишь приземистая фигура выскочила из переулка и сунулась в один двор, затем в другой. И, наконец, скрылась за углом крестового дома.

Мирген снял винтовку с плеча и поехал шагом, соображая, возвращаться ли ему в степь к Соловьеву или найти себе до утра толстую бабу с бутылкой самогона и мягкой постелью, а утром что-нибудь соврать Ивану, все равно что, он поверит, особенно если привезти ему добрую винтовку.

— Не трусь, парень, — подбадривал себя Мирген.

Конь привычно повернул в соседнюю улицу. Слева остался Народный дом с ярко высвеченными тремя окнами. Очевидно, там шло какое-то собрание. Сейчас, отметил Мирген, везде проводилось много всяких собраний: люди сходились по вечерам и до полночи обсуждали новые порядки и срамили друг друга неизвестно за что. Спать людям было некогда, потому и ходили они, не верившие ни в бога, ни в черта. А если человек ни во что не верит, то грош ему цена. Что касается Миргена, то он верил в свою удачу и всегда жил этой верой, и жил пока что неплохо: иногда пил араку и ел жеребятину.

Казана дома не оказалось, он ходил на собрания, большие и малые, потому что своего табака у него никогда не было, а курить ему шибко хотелось всегда. Но Казан не очень был нужен Миргену — ему нужна Казанова винтовка, за ней он и явился, непонятливая, пустая ты женщина.

— Разве я дура. Все понимаю, — возразила, однако, круглолицая супруга Казана. — Но секретарь ячейки Андрей ездил в волость. И привез нужные людям новости.

— Новости совсем ни к чему, — настойчиво произнес Мирген. — Дай мне винтовку, и я поскачу своей дорогой, помогай бог.

— Не дам, — испуганно сказала она, покачав гладко причесанной головой.

Мирген посмотрел на грязные, закопченные стены избы, на кучу возившихся на печи ребятишек, сопливых и голых, и понял, что здесь ему хлебом и мясом не разжиться. А еще он понял, что женщина может поднять истошный крик, если попытаться взять винтовку силой.

— У моего уважаемого родственника, оказывается, несговорчивая жена, — со вздохом сказал он.

В Народном доме, в маленькой, пропахшей кислым комнате с запыленными газетами и исчерченными вдоль и поперек грифельными досками, помещалась деревенская читальня. В этот поздний час здесь срочно собрались на совет деревенские дружинники. Разговор у них был тайный, поэтому-то они понимающе переглянулись и разом смолкли, когда Мирген с шумом появился в дверях, опираясь на винтовку, как на посох. Сидевший во главе стола бородатый, средних лет мужчина скользнул рукой к кобуре:

— Кто такой?

Не обращая внимания ни на мужчину, ни на брошенные им сердитые слова, Мирген прямиком направился к Казану, уютно покуривавшему в углу. Тот сразу узнал родственника, подвинулся на скамье и молча протянул ему шершавую руку.

— У тебя, оказывается, несговорчивая жена, — беззлобно произнес Мирген то, что всю дорогу не сходило с ума.

— Жена ругается. Всяко бывает, — согласился Казан, улыбаясь плоским, поковырянным оспой лицом.

— Кто такой? — снова строго спросил бородатый. — Знаешь, Казан?

— Это же Мирген.

— Вот и приехал, — с чувством исполненного долга сказал Мирген, прислонив винтовку к стене.

Бородатый озадаченно посмотрел на него и вдруг хлопнул себя ладошкой по лбу:

— От Дышлакова, товарищ?

— От него, товарищ. Дышлаков вчера в Ключик поехал, с ним вся милиция. Один, два… — Мирген принялся загибать короткие пальцы. — Оказывается, четыре.