Ян Козак - Гнездо аиста

Сколько же прошло с той минуты, когда он поднялся со стула, который снова ждет его у рабочего стола? Совещание закончилось в одиннадцать часов вечера. На окутанном клубами дыма столе заседаний еще валялись окурки, спички, клочки бумаги — как после каждого совещания или заседания бюро. И хотя рано утром приходит уборщица и открывает настежь все окна, в кабинете его всегда стоит запах табачного дыма — все здесь прокурено насквозь.

Гойдич отошел от окна, но продолжал слушать скворца. Да, он покинул эти стены почти в полночь, а сейчас еще нет половины седьмого. Дорога — домой и обратно, ужин, завтрак, недолгое ворочанье с боку на бок в постели и каких-то четыре часа беспокойного сна. И вот теперь несколько свободных минут перед обычным сумасшедшим днем, когда лавиной обрушиваются телефонные звонки, посетители, совещания, заседания… Те минуты, когда он может обдумать предстоящие в этот день дела.

Итак, химкомбинат в Глинном. Нет, с этой питьевой водой с ума сойдешь… Надо срочно раздобыть не менее двух цистерн. Они должны непрерывно курсировать туда и обратно. Но лучше, если бы их было три. Надо сейчас же вызвать Ридоша и сказать, чтоб поднажал. Вообще строительство это с самого начала словно кто заколдовал. Сперва крестьяне не хотели продавать участки. А после первого собрания, на котором он держал речь, его чуть ли не палками вытурили из деревни. Потом приходский священник отказался дать согласие переместить статую святого Иозефа и явился на строительную площадку с процессией возмущенных прихожан. Пришлось выдержать самый настоящий бой, чтобы перенести статую в небольшой парк за Глинным. Но для этого потребовалось еще привести в порядок парк.

А поиски по всей республике нужных специалистов, а трудности с жильем — ведь надо было разместить четыреста человек! А сколько сил стоило ему обеспечить строителей автобусным транспортом! О строительных материалах и говорить нечего… Начальник строительства — его каждодневный посетитель. «Если ты, товарищ секретарь, не раздобудешь мне это с помощью партии, мы горим с планом». Значит, партия должна все обеспечить и всех подгонять?! И еще начальник строительства говорит: «Хорошо, что железные балки тяжеленные, их не утащат, не то что известь и цемент. Иначе понадобились бы сторожевые собаки». Сторожевые собаки на строительстве первого в районе промышленного предприятия! Первого завода, который даст людям работу, возможность жить. Да, надо не меньше двух цистерн, но лучше три. Если водопровод проложим к осени, это будет просто счастье! Надо поскорее увидеть Ридоша… Но его пока нет — слишком рано…

А еще нужны — ох как нужны! — зерно и сено. Где их взять, и так, чтобы не украсть. Скот гибнет от бескормицы, хотя мы оказали кооперативам помощь. За последние семь недель пали шестьдесят четыре коровы! А выполнение поставок? Господи! Сколько всяких бед…

Он озабоченно провел ладонью по лбу, отыскал на столе отчет, который вчера вечером, перед заседанием бюро, Павлина должна была переписать. Страшные цифры…

Чичава. В прошлом году в марте сдала 7350 литров, в нынешнем — 1348. Трнавка. Год назад — 4209 литров, теперь — 906. И это при том, что я еще в феврале велел послать им вагон сена и кое-какой фураж. Кооперативные села снизили поставки на тридцать пять процентов, а единоличные — на пятьдесят один процент. Но ведь так не может продолжаться! Врабел прав, когда возмущается: «Ты что же хочешь, чтобы к нам везли молоко из других областей?»

Еще две недели, думал он. Еще две недели надо нам продержаться. А тогда — подножный корм! Первые пастбища и новое зерно в земле. Подножный корм…

Гойдич слабо, страдальчески улыбнулся.

Ждал ли он когда-нибудь весну с таким томительным нетерпением, как в этом году? Может, только в ту первую после знакомства с Катержиной зиму. Хотелось поскорее выбраться с нею из Усти и отправиться за город, на лоно весенней природы, на празднество цветущих черешен в Залезли или же на Ветрушу.

Нет. Никогда еще он не ждал прихода весны с таким нетерпением, как в нынешнем году. Когда ночью его разбудил первый дождь, он вскочил с постели, подошел к окну и долго стоял, умиленный и растроганный, глядя, как оседает снег. Стук капель напоминал ему школьный звонок, возвещавший конец урока математики и начало урока пения. Глуховатый шум дождя ассоциировался у него с образом весны.

Да, весна должна нас выручить, думал он. Пока же нас отбросило назад. Назад? Да… Сколько невообразимых трудностей принесли нам новые кооперативы. Этот лавровый венок, гордость нашего района, лег на нас невыносимой тяжестью, сжал нам горло. Едва успеваем перевести дух и то и дело выворачиваем давно опустевшие карманы.