Ян Козак - Гнездо аиста

Резеш быстро осваивался со своей новой непредвиденной ролью.

— Вы говорите уже целую неделю.

— Да… Конечно. Но для этого разговора я ждал подходящего момента. Я хорошо узнал вас за то время, что мы непрошеными гостями являемся к вам в дом. Вы мне нравитесь, и я вам верю. Ведь я еще с вашим отцом был знаком. В войну он у меня одно время работал — возил дрова на склад. Я в Горовцах торговал углем… «Иозеф Кучеравец. Уголь, кокс, брикеты». А теперь такие времена наступили… Я и рад бы не заниматься этим, пан Резеш, да что поделаешь… Я только хочу, чтоб вы об этом знали… — торопливо проговорил Рыжий.

Резеш бросил на него острый взгляд.

— Почему же вы тут?

— Почему? Да потому, дружище, что в наше время на многое приходится закрывать глаза, — пробормотал он. — Вы спрашиваете, почему я такими делами занимаюсь, да? В наше дерьмовое время это тактика. Просто тактика. Даже вас вот учу, как и что вы должны делать. Вынужден… Иначе меня считали бы врагом народа. Они уже ко мне цеплялись — ведь у меня два поденщика были. А потом перестали. Теперь главное — удержаться на поверхности. Вот я и малюю на воротах: «Внимание! Тут живет кулак, враг деревни». Да, пишу это! — Он снова хихикнул. — Приучили нас ползать на брюхе, но думает-то каждый что и как хочет. Слава богу, Резеш, в мозги наши еще никто не заглядывал! Если же и до этого дойдет, тогда конец! Полная катастрофа. В наше время людей по словам оценивают да по тому, кто какую руку имеет.

— По словам? Значит, только по словам? — недоумевал Резеш.

— Дружище! Разве что-то изменится, если я напишу на воротах известкой: «Внимание! Здесь живет кулак!» Разве село в самом деле станет смотреть на того, кому я размалевал ворота, как на своего врага? Ни черта! Скорее наоборот, дружище. У меня на этот счет большой опыт.

— Так почему же вы тут? — повторил свой вопрос Резеш.

— Надо же было кого-то послать. Мобилизовать кого-нибудь из руководства коммунального предприятия в агитационную колонну. Вот мне и выпало.

Резеш сидел неподвижный, оцепенелый. Так вот, оказывается, какие есть сволочи. Им это выгодно — делать одно, а думать другое… А теперь, Рыжий, ты хочешь облегчить свою совесть, да? Э-э, нет, Рыжий, если ты хрястнешь меня дубинкой, да так, что мозги мои во все стороны брызнут, ни земля мне пухом не станет, ни у червей, что будут жрать меня, аппетит не уменьшится оттого, что в мыслях у тебя было совсем другое, когда брал дубинку в руки. Господи боже мой! Эта грязная рожа, этот мерзавец Рыжий, эта сволочь «Иозеф Кучеравец. Уголь, кокс, брикеты» думает, что осчастливил меня своим признанием, да еще тем самым купил себе отпущение грехов.

— Дружище, а что бы вы делали на моем месте?.. Да пошли они ко всем чертям! Понимаю. Понимаю. Мерзость это, да? Но ничего не попишешь. Ох и налакаюсь же я, когда мы выкатимся отсюда. — Он ухмыльнулся и доверительно положил Резешу на плечо руку.

Резеш вздрогнул. В нос ему ударил запах давно не мытого тела.

— Что и говорить, все уже сыты этим по горло. Три месяца живем, как цыгане. Не знаем покоя ни днем, ни ночью… Да… что я хотел вам сказать?.. — Рыжий понизил голос и огляделся. — В этой Чичаве, пан Резеш, далеко не все так уж ладно. А бригада из Вышнего Грабовца уже вернулась в город, и ее никуда больше не посылают. Счастливчики уже дома. Наша бригада тоже давным-давно должна была уехать, многих агитаторов отозвали. У вас ведь начали сеять. Вот я и хотел сказать… Держитесь. — Он покраснел, встретив пристальный взгляд Резеша. — Вы же крестьянин, вам можно. А я-то как-никак эксплуататором был. Враг народа, — хихикнул он.

Резеш медленно растирал ладонями икры. Что это — ловушка? — думал он. С него станет… такой способен на все.

— Ага. Значит, держаться… — сказал он.

— Да, еще несколько дней… — продолжал Рыжий. — Самое большее до субботы. А сегодня уже четверг. Потом, говорят, шумиха эта кончится. Вот что я и хотел вам сказать. Из другого села они бы просто так не уехали, но в вашем кооператив ведь уже есть. Я просто удивляюсь, зачем сюда послали бригаду?

— До субботы? — Резеш даже задохнулся; тогда — хоть лопни — надо сеять. У Хабы зерно уже в земле. — До субботы, значит, — повторил он.

— Вам могу это сказать, потому что узнал вас. А вот кому другому — ни за что, скорее язык откусил бы, чем сказал это…

— Понимаю, — ухмыльнулся Резеш. — И все же вы очень смелый человек.

У Рыжего сверкнули глаза, он впился в лицо Резеша.

— Вам все равно никто бы не поверил, — сплюнув, сказал он. — А я заявил бы, что вы все это выдумали, высосали из пальца — вот так. Но я знаю, вам можно верить, на это у меня хорошее чутье. Черт возьми! Хоть бы нашу бригаду скорей отозвали… Ну ладно, пойду к Маришке, нахлебаюсь в свое удовольствие!