Ян Козак - Белый жеребец

Они молча отдыхали, грелись, пили крепкий, почти черный чай, а потом тронулись в путь.

Сначала они прошли отрезок пути по гладкому следу, оставленному в снегу колесами газика. В тех местах, где машина сделала полукруг, взбираясь на холм, когда они увидели глухарей, идти было труднее: склон был покрыт высокой травой, запорошенной снегом, путь им то и дело преграждали заросли кустарника. Нюргун и Буров шли впереди, прокладывая дорогу, Наташа за ними, Володя замыкал шествие. Все, кроме Наташи, были тяжело нагружены — несли ружья и те вещи, которые были в багажнике, то, что теперь могло пригодиться в тайге. Нюргун нес рюкзак со всем необходимым, глухарей и медвежью шкуру: она затрудняла бы Наташу во время ходьбы.

Володя нес рюкзак, в котором были патроны и фотоаппарат, за пояс он заткнул топор. Он все время наблюдал за окрестностями.

Кусты и трава были покрыты инеем, словно весь мир вокруг украсила тончайшая, ослепительно сияющая, хрупкая кружевная ткань. Некоторые ветви в чаще сверкали, словно мохнатые гривы сказочных коней; едва уловимо благоухал багульник. Местами случались прогалины, и тогда открывался чудный вид. В стороне, на освещенном склоне, Володя заметил оленьи и лисьи следы. В них лежали тени, и, поскольку следы были разной глубины, склон казался вышитым. Немного позже путешественники спугнули рябчиков — те лакомились почками ивы и ольхи. Нюргун, шедший впереди, застрелил двух, Буров одного. Володя был бы совсем счастлив, невзирая на мороз, не будь с ними Наташи.

Она шла впереди Володи, ступая в следы Нюргуна и Бурова, но, хотя и не несла ничего, отставала от них все больше и больше. Володя наблюдал за ней. Лицо ее было напряжено, она то и дело озиралась по сторонам. Ее пугал каждый звук: шорох в траве, треск ветки и даже легкий звенящий шелест, с которым осыпался снег с ветвей, когда в кустарнике пролетали рябчики. Каждый торчащий в зарослях сук приковывал ее внимание, вызывая буйную игру фантазии. Когда случалось, что они обходили очередные заросли и Наташа, которая поминутно оглядывалась, идет ли Володя следом, вдруг теряла его из виду, она страшно пугалась и начинала оглядываться еще чаще, тем самым задерживая всех.

«Она окончательно перетрусила, и это отнимает у нее силы, — подумал Володя. — Ноги ее скованы страхом, иначе не объяснишь, ведь физически она достаточно сильна. По крайней мере на вид — этим она и нравится Бурову. Только, видно, не на то расходует свою силу. Ну, да бог с ней… Но что-то слишком уж быстро она сдала, слишком быстро слиняла. В машине она чувствовала себя в безопасности, хотя, когда открывали дверцы, ей небось казалось, что едем по реке во время ледохода. А сейчас… Шуба у нее длинная, во время ходьбы ей не должно быть холодно, только лицо немного пощипывает мороз, ту часть, которая не скрыта лисьим мехом».

— Ну, как дела? Как вы себя чувствуете? — спросил Володя с ободряющей улыбкой, когда Наташа в очередной раз обернулась.

Она не ответила.

«Что-то с ней неладное творится, — подумал он, обратив внимание на выражение ее лица. — Еще недавно она выглядела гораздо лучше. Просто слишком распускает себя, поэтому быстро теряет силы. Это скверно».

— Знаете что, давайте-ка малость выпьем, Наташа. Пора немного разогнать кровь в жилах. Эй! Стойте! — крикнул Володя Бурову и шоферу.

Они остановились.

— Доставай-ка бутылочку, — сказал Володя Нюргуну, подойдя с Наташей. — Первая промежуточная станция. Первая заправка, — пошутил он. — Хотите сигарету, Наташа?

— Нет. А выпить — выпью, — ответила она. — Мне ужасно холодно. — Голос у нее дрожал.

Володя внимательно посмотрел на нее: как и у всех, ее брови и ресницы были белыми от инея — это замерзал выдыхаемый воздух. Глаза увлажнились от мороза и от режущего ослепительного сияния снежной равнины; взгляд был растерянно-испуганный и в то же время холодный.

— Вы считаете, что мы дойдем еще засветло? — спросил Буров.

— Вполне возможно, — ответил Володя. — Только нам надо как следует поднапрячься. — Он краем глаза глянул на Наташу.

Шофер достал из рюкзака бутылку и встряхнул ее.

— Нет, еще не замерзла, — довольно улыбнулся он и налил Наташе полный стаканчик.

Она выпила.

— А здесь нет волков? — вдруг спросила она. — Они не могут… — Она не договорила.

— Хотел бы я опять увидеть хоть одного, — ответил Буров. — Ей-богу. Да вы не бойтесь. С нами ничего не случится. Надо только немного поспешить. — Он озабоченно взглянул на небо. Солнце уже склонялось к горизонту, и на восточных склонах холмов от кустов и деревьев ложились длинные тени, которые темнели на глазах.