Игорь Шестков - Покажи мне дорогу в ад

Зашли в кафе напротив. Потом еще в одно. И еще. Матильда показывала посетителям фотографию Коки в своем портмоне. Никто его не видел.

Пошли по барам и ресторанам. Через полтора час выбились из сил, вернулись в отель, рассказали все администратору. Он посоветовал обратиться в полицию. Я спросил его, где в Отранто полиция.

— Да вы же вчера там сами были!

— Я был в Морском управлении.

— Полиция в том же здании, только вход с другой стороны. Если смотреть от замка, справа.

Побежали туда. По дороге молчали.

Вот и вывеска «Городская полиция Отранто».

Обратились к дежурной за барьером, Матильда показала ей фотографию Коки. Та почему-то презрительно и злорадно посмотрела на меня и направила нас… в комнату 39.

Меня как будто ударили тупым предметом по затылку. Страшно захотелось почирикать.

Пока мы шли по коридорам и поднималась по лестнице меня терзало дурное предчувствие. Я не хотел больше видеть синьора Фосколо.

Как только мы вошли в комнату, к нам подскочили солдаты.

Они связали нас и посадили на тяжелые, привинченные к полу стулья.

Встать мы не могли. Не могли позвать на помощь — в рот нам вставили кляп, а губы заклеили клейкой лентой. Мы могли только мычать.

Синьор Фосколо, на сей раз голый до пояса (на груди его синела татуировка — крылатый череп, ощеривший неправильные зубы), сидел за письменным столом и читал какую-то бумагу. Выдержав солидную паузу, он громко поприветствовал нас:

— Добро пожаловать в ад! Вы даже не представляете, как я рад вашему приходу. Очень, очень рад!

Бедный Коки тоже находился в комнате 39.

Он висел голый на той же веревке, что и я. В лицо ему светили те же две настольные лампы. Фосколо встал из-за стола, подошел к висящему и начал хлестать его пластиковым хлыстом.

Коки стонал и громко умолял пощадить его.

Порка продолжалась четверть часа. Кровь струилась по красивому телу мальчика. Фосколо громко рычал и трясся от возбуждения.

У Матильды лились из глаз слезы.

Я ужасно страдал из-за того, что ничем не мог помочь ей и несчастному ребенку.

Неожиданно все изменилось.

Я не поверил своим глазам.

Синьор Фосколо перестал пороть мальчика.

Солдаты осторожно опустили его на пол и развязали. Тот встал и, как ни в чем не бывало, вытер тело вначале влажным, а потом и сухим полотенцем и оделся в ту же одежду, в которой я видел его за завтраком. Похоже, он никак не пострадал от порки.

После этого маленький волчонок злобно посмотрел на меня и сел на стул рядом с письменным столом. Фосколо подошел к нему, погладил его по голове и сказал:

— Умница. Люблю тебя. Надеюсь, вишневый сок не вызовет аллергической сыпи на твоей нежной детской коже.

Коки ответил:

— И я люблю тебя, папа. Мне так приятно помогать тебе разоблачать врагов народа Италии.

И он опять злобно и многозначительно посмотрел на меня.

Похоже, вся эта сцена была гнусной инсценировкой.

Затем солдаты освободили от пут Матильду. Та встала и подбежала к Фосколо, обняла его и страстно поцеловала. Затем презрительно взглянула на меня и спросила, кривя губы:

— Ты что же, действительно поверил, что мне понравились твои нелепые шутки, поверил, что я с тобой лягу в постель, лягушатник?

— Милый, — обратилась она к чиновнику, — этот придурок решил, что мне с ним хорошо… Поцелуй меня покрепче, дорогой мой муж, я хочу, чтобы эта размазня, этот дутый князишка увидел, как меня любит настоящий мужчина. И ты, сынок, подойди к маме и тоже целуй меня.

Фосколо нежно обнял ее, расстегнул ей блузку, вынул ее увесистые груди и жадно поцеловал ее в левый сосок. А ее мерзкий сын — в правый.

Последующую сцену совокупления трех человек я описывать не буду. Продолжалась она около часа и сопровождалась пылкими стенаниями Матильды, глухим рычанием Фосколо и искусственными стонами гадкого Коки.

Любовная сцена прекратилась — как по команде. Участники ее деловито привели себя в порядок, пошептались о чем-то и вместе с солдатами покинули комнату. Перед уходом погасили свет.

До меня наконец дошло, что синьор Фосколо — вовсе не чиновник Морского управления Отранто и не муж Матильды, а Коки — не их сын.

Мало того, похоже Матильда и не видела Фосколо до сегодняшнего вечера, даже не знакома с ним. И вся комедия была сыграна тремя этими актерами только для того, чтобы побольнее уязвить и унизить меня.

Зачем им это надо?

Неужели все это — изощренная шутка герцога? Как же он все это устроил?