Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах [Дневник девушки книготорговца] [litres]

Когда солнце стало клониться к западу, мы отправились на пляж, где находилось старое кладбище и церковь на скалах. Храм обветшал от старости, а на могильных камнях виднелись изображения черепов, крыльев и песочных часов. В оранжевых лучах предзакатного солнца мы с Юаном спустились по тропе, ведущей на пляж, и пошли по мягкому песку прибрежной полосы. Был час отлива, вокруг – ни души. Мне не верилось, что мы могли в полном одиночестве насладиться чудесными видами этого места. С одной стороны на нас смотрели крутые отвесные скалы, с другой – песчаные дюны. Мне казалось, будто мы уединились на собственном острове. Закат окрасил безмятежный океан в контрастные тона – мягкие оттенки голубого и рыжевато-персикового. Юан указал куда-то вдаль, где на горизонте загадочной тенью вырисовывался остров Мэн. Оказавшись здесь, даже самый безнадежный романтик остался бы доволен.

На следующий день, воспользовавшись хорошей погодой, мы взобрались на вершину Кэрнсмора, поднявшись по крутой горной тропе, которая пролегала через сосновый лес и вела на просторы бурых полей. Дорога неумолимо поднималась в гору, и мне часто приходилось останавливаться, притворяясь, будто я наслаждаюсь видом, хотя на самом деле я просто переводила дух.

Мы сидели на открытой всем ветрам вершине, похлебывая суп из термоса. Юан весь день был молчаливее обычного. Вглядываясь в его задумчивое лицо, я гадала, уж не думает ли он о ком-то другом – может быть, о той, с кем он в последний раз поднимался на эту гору. Я уже многое могла сказать по выражению его лица и видела, что, чем бы ни были заняты его мысли в этот момент, он был далеко-далеко. Все же, прежде чем мы пустились в обратный путь, Юан сделал совместную фотографию – мы вдвоем на фоне простирающегося в бесконечность пейзажа, улыбающиеся и щурящиеся от солнца. Я подумала: вот они, новые воспоминания. У каждого из нас было свое прошлое, и мы знали: для того чтобы перевесила та чаша весов, на которой лежало будущее, должно было пройти время, но мало-помалу мы начали копить наши собственные общие воспоминания.

Дни, которые нравились мне больше всего, были менее насыщенными. В течение дня Юан часто заходил меня проведать – поинтересоваться, как продвигается работа над фильмом, или спросить, не хочу ли я помочь ему с каким-нибудь делом. Как-то раз, когда день был особенно дождливый, мы отправились на свалку. Само по себе это, вероятно, звучит не слишком увлекательно, но, отправляясь здесь куда-либо, можно было не сомневаться, что ехать предстоит по узким проселочным дорогам, а это занятие неизменно приводило меня в восторг. Трясясь по ухабам в красном фургоне, мы слушали по Би-би-си комедийное радиошоу «Граф Артур Стронг» и громко хохотали, пока Юан не включил запись с поэтическими произведениями Альфреда Хаусмана. Я впервые слышала его стихи, и меня покорила его лиричность и изящество слога. Пока мимо мелькали укрытые зелеными полями холмы, я, потеряв счет минутам, слушала строки «Шропширского парня», а Юан поглядывал на меня, погруженный в свои мысли.

Вечером, после закрытия магазина, Юан посвящал оставшиеся до заката часы работе в саду. На заднем дворе он создал настоящий рай в миниатюре. Как и сам Книжный, этот садик казался бесконечным: повсюду вились и петляли тропинки между клумбами, усаженными густыми зарослями цветов и растений. Работая в саду, Юан брал банку пива, включал Радио 4 и словно погружался в некий транс. Я пару раз пыталась к нему присоединиться, но в попытке быть «полезной» часто ощущала себя не в своей тарелке и неловко маячила вокруг, не зная, чем себя занять. Дела он всегда поручал мне неохотно, и, как правило, я просто уходила обратно в дом, почувствовав, что нарушаю его священное уединение.

Юан подтрунивал надо мной за то, что я ленюсь и не знаю, чем заняться, – его это забавляло, а мне, по правде говоря, потихоньку начинало действовать на нервы. Будущее мое было туманно, у меня толком не было заработка, никаких четких перспектив или идей о том, что делать дальше. Я твердила себе, что ищу свой путь, пробуя новое, а это требует храбрости.

Вечерами, когда погода нам не благоволила (а это случалось нередко) и дождь укутывал Уигтаун одеялом грозовых туч, Юан, попивая пиво, что-нибудь ремонтировал или подновлял в доме, а на фоне точно так же играло Радио 4. Такие затворнические вечера я проводила в одиночестве. Мне приходилось напоминать себе, что Юан весь день находится в магазине среди людей и что он привык коротать вечера наедине с самим собой. Я совершенно ясно осознавала, что вынуждена искать способ вписаться в жизнь заслуженного холостяка, чьи привычки и ритм жизни берут верх над моими собственными, поскольку я моложе, умею лучше приспосабливаться и к тому же нахожусь у него в гостях.