Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах [Дневник девушки книготорговца] [litres]

Почти в тот самый момент, когда я выбралась на дорогу, вдали показался красный фургончик. Мое сердце забилось чаще. Нужно сохранять невозмутимость: это мог быть как Юан, так и грузовичок Королевской почтовой службы – они были довольно похожи. Фургон приближался, и я смогла разглядеть знакомые рыжие кудри сидевшего за рулем интеллигентного минотавра.

Я не знала, что делать. Если я помашу ему, он может подумать, что я просто здороваюсь, и проехать мимо. Встать посередине дороги или начать размахивать руками было бы слишком драматично, поэтому я решила занять непринужденную позу автостопщика и выкинула в сторону руку с поднятым вверх большим пальцем.

Юан затормозил, увидев меня, и опустил стекло.

– Тебя подвезти?

– Было бы здорово, спасибо.

Залезая в фургон, я заметила, что Юан немного ошарашен.

– Ты чего тут делаешь, так далеко от города?

– Я слегка заблудилась.

– Вижу. – Юан сжал челюсти, сдерживая смех. – Здесь слишком много дорог, понимаю, американке тут легко заблудиться.

Я шлепнула его по плечу.

– Я просто решила побежать напрямик, через холмы. При этом я так внимательно смотрела по сторонам, нет ли поблизости быков, что совсем перестала следить за дорогой.

– Ну разумеется. – Юан улыбался.

– Знаешь, если бы ты не проезжал мимо, я бы и сама нашла дорогу обратно. – Я скрестила руки на груди, раздраженная тем, какое удовольствие все это ему доставляет.

– Ага. – Улыбка Юана стала еще шире.

Фургон быстро катился по однополосной дороге вниз по склону небольшого холма, и наконец мы свернули на более широкую дорогу, которую я уже узнала. На горизонте показались знакомые, покрытые снегом горные пики и болота.

– Сегодня День Большого взрыва, – сказала я, стараясь поддержать разговор, и тут же пожалела, что выбрала такую занудную тему.

Но Юану, казалось, становилось все веселее.

– Правда?

– Сегодня запускают Большой адронный коллайдер, и впервые в нем столкнутся атомы, – не удержавшись, пояснила я.

– Я слышал об этом по радио, – ответил Юан. – Говорят, из-за этого может образоваться огромная черная дыра. Надо бы заскочить кое-куда, закончить все дела, пока еще есть время. Ты ведь не против?

– Совсем нет. – На новом месте и дела кажутся приключением. Я постепенно расслаблялась, наслаждаясь его компанией. Юан прибавил звук на радиоприемнике. – Что это за волна?

– Радио 4, – ответил он, протягивая мне открытый пакетик шоколадных шариков Maltesers, которые я как-то назвала «мальтийскими шариками», чрезвычайно развеселив всех своей ошибкой.

Я с наслаждением смаковала таявший во рту молочный шоколад.

– У Би-би-си есть Радио 1, 2, 3, 4, – объяснил Юан в ответ на мое вопросительное выражение лица.

– У вас всего четыре радиостанции? Я не понимаю.

– А что тут понимать? – Мой вопрос снова его позабавил.

– Просто это как-то… социалистично.

– Что? – Похоже, Юана удивила моя реплика. – Что за глупости! Радио Би-би-си во всем мире пользуется глубоким уважением как самое непредвзятое средство массовой информации. – Казалось, он воспринял мои слова как личное оскорбление. – Поверить не могу, что ты назвала его социалистичным.

Привыкнув жить в мире, где понятие «американская мечта» было синонимично слову «выбор», а государственные радиостанции и телеканалы все время жаловались на недостаток поддержки со стороны государства, я представить себе не могла, что где-то люди могут охотно довольствоваться четырьмя государственными радиостанциями.

– Я имела в виду не содержание, – тихо ответила я.

Его лицо смягчилось, и он бросил игривый взгляд в мою сторону:

– Полагаю, это не похоже на ту околесицу, которую ты привыкла слушать по американскому радио.

Мы молча ехали по шоссе мимо уходящей вдаль, искрящейся на солнце Уигтаунской бухты. По другую сторону бухты был виден сам Уигтаун – идеальный городок, уютно устроившийся на вершине холма.

Последние деньки перед фестивалем проходили в пелене непрекращающегося дождя. Почтальон остановился у Книжного и, зайдя внутрь, протянул мне пару конвертов, адресованных Юану.

– Там снаружи мозгло, – отметил он. – Ну, знаешь, мозгло, – повторил он, заметив мое замешательство. – По-шотландски это значит…

– Пасмурно? – предположила я.

– Нет, это недостаточно депрессивно. Мы так называем… э-э… вот это, – сказал он, показывая за окно. С этими словами он ушел.

Уигтаун был укрыт серебристой дымкой, и каждый день был похож на предыдущий – хмурый и мозглый, но я ничего не имела против. Я влюбилась в это место. Для меня оно было сродни избалованному ребенку: что бы он ни делал, в глазах родителя он всегда идеален. Погода, деревья, холмы, сам город и его жители – я в восторге взирала на все это, не торопясь снимать розовые очки. Моей душе вечно чего-то не хватало, она всегда стремилась куда-то, изнывая от постоянной необъяснимой тоски (по чему именно она тосковала, мне уловить не удавалось), и вот теперь, впервые в жизни, я ощущала внутреннюю целостность и удовлетворение.