Андрей Звонков - Скорая помощь. Душевные истории

Правда, старший врач ничего не хотел замечать. Мало того, Женька была уверена, что сам Барышев ее ненавидит, как всех женщин, и мечтает сбагрить куда-нибудь с подстанции.

Почему она так решила? Просто потому, что он к ней все время придирался. Заставлял карты переписывать, требовал халат менять, с модненького и приталенного на стандартный бесформенный накрахмаленный балахон, и, что самое ужасное, он требовал надевать медицинский колпак и прятать под него чудесные вьющиеся Женькины локоны. За ногтями Женька сама очень старательно следила, и к этому Барышев претензий не имел.

Он выговаривал ей, не ругался, но постоянно делал замечания, не публично, а у себя в кабинете, так часто, что на подстанции уже ходила шутка: «Соболева, пройдите в мой кабинет!»

– Фельдшер Соболева, – раздавалось на каждом Женькином дежурстве по всей подстанции через громкоговорители, – пройдите в кабинет старшего врача!

Женька приходила, смотрела в пол и кивала, не имея решимости ничего возразить, она послушно переписывала и шла к сестре-хозяйке за халатом с плавленными пуговицами и жесткими складками, который, правда, сразу же меняла на свой моднючий с молнией или кнопками, как только Барышев в пять вечера уезжал домой.

Однажды, навестив дома Нину, которая на последнем месяце готовилась к родам и регулярно моталась в женскую консультацию сдавать анализы, Женька обмолвилась, что старший врач ее затерроризировал. Она не пожаловалась, просто рассказала, что он ко всем строг, но к ней почему-то особенно.

Нина пошутила:

– Наверное, он в тебя влюбился, а признаться боится. – Но заметив, что Женька покраснела, догадалась. – Да ты, подруга тоже к нему неравнодушна?

Слов не потребовалось. Женька захлюпала носом. Она скорее умрет, чем первая признается. И версию, что Барышев в нее тоже влюблен, отвергла.

– Он злой. Он никого не любит. Мне говорили, что он вообще…

– Что вообще? – не поняла Нина.

– Ну, из этих… женоненавистник. Конкуренток не любит, – через силу, краснея, произнесла Женя.

Нина засомневалась. Но на споры времени не было, со дня на день ребенок решит выходить из своего убежища, и тратить на споры возможность просто поговорить, посмотреть друг на друга и зарядиться позитивом было жалко. Тем более что после Женькиного ухода доктор Львенок позвонила другим медикам-приятельницам с подстанции, и те версию нетрадиционной ориентации подтвердили, мол, Барышев к женщинам абсолютно равнодушен, красив, зараза, как Ален Делон и Василий Лановой одновременно.

Окончательно в том, что старший врач Женьку ненавидит, ее убедил случай с отправкой в оперотдел, чтобы сидеть до конца суток диспетчером взамен заболевшей женщины диспетчера.

Ладно, если бы действительно некого было послать. Абаев, не любивший выездную работу и использовавший любой предлог, чтобы сидеть в диспетчерской или уехать на Центр в оперотдел, уже собрал вещички и только ждал Женькину бригаду, чтобы та отвезла его.

Надо же, именно в этот момент Барышев приперся в диспетчерскую, увидел Абаева, расстелившего на чайном столике свои животы и подбородки, Женьку, которая сдала карты выполненных вызовов и которая радостно уже доложила, что готова отвезти Сашку, а тот вальяжно просил: «Остынь, сейчас я чай допью и поедем!»

Барышев все понял в одну секунду и распорядился:

– Абаев принимает бригаду у Соболевой, и та едет на подмену.

Сашка спорить со старшим врачом не решился, а Женька убежала в туалет – прореветься, потому что она терпеть не могла сидеть в душном и шумном зале с полусотней диспетчеров других направлений. И ее, в отличие от Абаева, совершенно не радовал факт возможности законно проспать полночи.

Абаев на распоряжение Барышева только скрипнул зубами.

Он потом, уже в машине, высказал все, что думает об этом пи…се Барышеве и таком самодуре, и «чтобы ему пусто было, чтоб ему никогда партнера не иметь».

Женька с Абаевым не соглашалась, никакой Барышев не пи…ас и совсем даже не надо ему искать себе мужика всю жизнь, но и спорить не решалась. Она тихо точила слезу в салоне «рафика» и повторяла про себя:

– За что он так? Ну, чего я ему сделала?

Однако сутки пролетели и забылись. Что такое в масштабе режима сутки-через-двое – одно дежурство в оперотделе на телефоне? Так – короткий эпизод. Отмучился – забыл. Ничего особенного. Намного важнее отношение Барышева к ней. Женька была убеждена, что старший врач мечтает избавить от нее подстанцию.