Андрей Звонков - Скорая помощь. Душевные истории

– Я клянусь, – ревел внезапно отрезвевший пьяница. – Мамой, папой, детьми! Клянусь, что в рот больше не возьму ни капли!

– Думаешь, мы поверим тебе на слово? – угрожающе продолжал над пьяным Уваров.

– Я все подпишу, только не расстреливайте!

Нина подсунула карту пьяному.

– Вот здесь подпиши, – сказала она, тыкая в галочку рядом с графой «отказ от госпитализации».

Пьяница поставил закорючку.

– Ты теперь у нас на крючке, алкоголик! – сказал грозно Уваров. – Мы знаем о тебе все. Один раз выпьешь – и пуля в затылок! Понял?

Пьяница истово кивнул.

– П-простите.

– Ты не у нас, ты у всей страны прощения просить должен! – ответил Уваров.

– Я могу, – мужчина пошарил по карманам. – Денег нет. Как мне до дому добираться?

Водитель сунул ему десять копеек.

– На автобус и трамвай хватит. Доберешься.

Скорая погасила фары. Машина развернулась и укатила. А пьяный постоял еще минуту и побрел к выходу из парка, бормоча:

– Пронесло, не расстреляли. В другой раз не пронесет.

Нина и Уваров хохотали в машине, вспоминая всю сцену.

– А ведь он чуть не обгадился! – сказал Уваров. – Поверил всему. Поверил!

– А чем ты лязгал? – спросила Нина.

– Ларингоскоп собирал! Он же с лампочкой! Чем не лазерный секретный пистолет?

После двадцати трех часов на подстанции происходит важное событие в жизни каждой бригады «Скорой помощи» – слияние сотрудников, которые вынуждены были в семь вечера разделиться, потому что один из них открывал ночную полусуточную бригаду, а второй продолжал дорабатывать на дневной.

Происходит это по причине огромной заботы государства о работниках неотложных служб, водителям которых запрещается работать сутками. Не дольше четырнадцати часов должно длиться их дежурство. Медикам же позволено трудиться сутки, а сейчас даже двое подряд.

И вот дневной медик сдает бригаду в одиннадцать вечера, а ночной заезжает за ним после вызова. Чаще всего этот заезд происходит так.

При отзвоне ночной бригады диспетчер говорит:

– Тебя ждут на подстанции уже с вызовом!

Так и есть.

Женя Соболева вбежала в нижний холл подстанции, чтобы заглянуть в кухню, где обыкновенно ее ждет доктор Нина, но та сама уже шла навстречу с картой в руке.

– Что нам дали? – осведомилась Женя, слегка запыхавшись.

– Ребенок с больным животом. Один год один месяц, – ответила Нина, – обычная реакция на новый прикорм.

– И что?

– И ничего, – Нина спокойна, – или запор, или ничего. Что еще?

– Но мы же не педиатры?

– Для таких вызовов педиатр не нужен. Гиршпрунг [17] «Болезнь Гиршпрунга» – врожденная аномалия нервной регуляции кишечника, при которой участок кишки новорожденного не имеет нервных окончаний и не сокращается. Обычно БГ выявляется на раннем этапе после родов. Лечится хирургически. обнаруживается намного раньше, до года их успевают прооперировать, – объяснила Нина уже в машине. Ящик можно не брать. Термометр если только да валерианку для мамашки. Подозреваю, что это отягощенный вариант.

– В каком смысле? – уточнила Женя.

– В прямом. Весь день наслаждалась воплями, а ближе ко сну решила позвать врача. Время кормления, заметила?

– Ну да, – согласилась Женя. – Нам объясняли, что в двенадцать, потом ночное пропускают, и только под утро часов в пять следующее. Это в год.

– Верно.

На вызове их встретили тишина и молодая мама в прихожей, которая предложила тапочки, а затем повлекла за собой в кухню.

– Я должна осмотреть ребенка, – удивилась Нина, – где он?

– Тише! – зашипела мамаша. – Лапусик спит. Подудонькал хорошо и только что уснул.

Нина уменьшила голос на тон и тоже прошипела:

– А при чем тут больной живот?

– Я сейчас все объясню. – Мамаша подождала, пока Женя тоже зайдет в кухню, и прикрыла дверь.

Женщина принялась что-то доставать и выкладывать на стол.

Один, два, три… на кухонном столе лежали тридцать использованных и подписанных подгузников.

– Это все за один день? – пошутила Женя, а Нина строго на нее посмотрела.

– Что вы?! – мамаша разогнулась и принялась разворачивать кульки фекалиями наружу, – я две недели это собирала! Я не сразу сообразила их сохранять. Муж выбрасывал. Мы даже поругались с ним. Он такой грубый. Это какашули моего лапусечки! – женщина умильно поглядела на свертки с дерьмом, выложенные на стол. – Он после прикорма стал тугосеря. Я намаялась с ним. А сейчас покаку́шки идут хорошо. Полной попой какает!