Юрий Асланьян - Последний побег

— Нет, дорогой, это ты обнимаешь судьбу… Приходи ко мне потом, если сможешь идти.

Михаил Шаламов, корреспондент заводской газеты, спешил в цех УН PC — установки непрерывной разливки стали.

В тот же день Валерий Куропаткин — тот самый, что под прозвищем Князь был известен от Крохалевки до Мотовилихи, сорвал за удачную шабашку в поселке Полазна три тысячи рублей — и, как он потом выразился, быстро нарезал винтом домой. Две с половиной он оставил на кухне и написал губной помадой на оконном стекле: «Леля, деньги под чайником». Потом надел болотные сапоги и выкатил на улицу, поскольку решил навестить Генку Хо-рошавина, кореша своего. Но прежде чем ехать на улицу Народовольческую, надо «квакнуть» — это известно даже начинающему.

— В «Полет»! — вежливо попросил он таксиста, который сразу все понял по брезентовой куртке клиента — с фирменной нашивкой нефтяника на рукаве. Правда, в ресторане аэропорта дверюшка оказалась на клюшке, а швейцар без высшего гуманитарного образования. Но Валерий не стал общаться с ливрейно-ливерным человеком.

— В «Ермак»! — сказал он, вернувшись в салон автомобиля, стоявшего на приколе.

— Это где? — удивился шофер, поворачивая ключ зажигания. — На Иртыше, что ли, где он на берегу сидел, объятый думой?

— На Ирени, — ответил Князь и уточнил, — не на Ирине, а на Ирени — это река такая, в Кунгуре. Там всегда есть коньяк и солянка с грибами…

Таксист догадался, что выполнит план за три часа — и сегодня больше не будет включать счетчик. И, оживленный перспективой, он с достоинством нажал на акселератор. «Пугачев Кунгур взял — так неужели Князь Куропаткин вернется оттуда трезвым?» — подумал в это время клиент.

— Поехали, как говорит Саша Харитонов, — тихо произнес Валерий, — в Кунгур — через Бранденбургские ворота.

Дорога была сносной: туда и обратно всего двести километров по асфальту. Только один раз, когда слева проплыл в низине купол лобановской церкви, машину тряхнуло — и этого оказалось достаточно, чтобы таксист перестал улыбаться.

— Ты представь, какие дороги в тайге, — сказал Куропаткин с видом дубленого буровика, уставшего от работы и денег, — и тебе станет весело. Ты только представь!

— Может быть, — улыбнулся таксист, — но я все время представляю, какие автострады в Лос-Анджелесе…

Валерка рассмеялся — и не отпустил таксиста, когда они приехали в Кунгур, в город церквей, лагерей и пугачевских татар. «Я бы не стал его завоевывать», — произнес Куропаткин через час, минуя пригород в обратном направлении. Возвращаясь в областной центр, он, Куропаткин (Куропаткин — это его настоящая фамилия), вспомнил, что в столице соседней республики (правда, всего лишь автономной) — второй год любит его веснушчатая, как булочка с маком, фигуристая, как концертная гитара, Машенька Шаховская. На одном из перекрестков он попросил свернуть налево. Через полчаса князь Куропаткин остановил автомобиль, заплатил наличными и вошел в здание аэропорта.

Через час он бороздил воздушное пространство Башкирской республики, где день и ночь торгуют липовым медом, голландским сыром и русской пшеничной водкой. Он смотрел на приближавшуюся землю — первую, печальную желтизну деревьев, узкую грунтовую дорогу, по которой, казалось, не двигался красный автомобиль, похожий на «Жигули», он смотрел на этот теплый, дорогой, обжитой мир — и плакал…

Валерий Куропаткин уже десять минут пил непосредственно — из горла в горло, но по имеющимся средствам — то есть всего лишь грузинский самтрестовский коньяк. Сам себе трест и международная корпорация.

«Господи, как нечасты встречи двух влюбленных», — подумал он с печалью, завершая очередной коньячный глоток.

Через какое-то время после того, как Валерий привез Машеньку на такси в аэропортовский ресторан города Уфы, он вдруг заметил, что сидит за столиком один, а рядом стоит официантка — и настойчиво не отходит. Чего прилипла к клиенту?

— Молодой человек, — обратилась она к нему на чистом русском, не башкирском, не татарском языке, — вам, кажется, пора отчаливать от пристани.

— А где я нахожусь? — поинтересовался Князь Куропаткин, чтобы верно определить азимут дальнейших передвижений.

— В ресторане, — с профессиональной выдержкой ответила официантка, аккуратно отсчитывая сдачу, не по-русски…

— Вижу, что не в библиотеке. А в каком городе?

— В Набережных Челнах. В Брежневе, я хотела сказать…

— Так в Брежневе или в Набережне? Какая республика это?