Юрий Щекочихин - Армия жизни

— Значит, есть какая-то польза от того, что ребята соединялись и соединяются в команды? Есть ролевое деление, есть те навыки, общественные функции, которые могут потом пригодиться вжизни?

— Если у человека есть какая-то положительная основа, которую заложили или в школе, или дома, то сбить это положительное Пушкинская или какая другая тусовка не сможет.

— Алексей, а как ты думаешь, что будет завтра в молодежной среде.

— Завтра будет всех команд еще больше.

— Алло, это Форейнджер.

— Игорь? Привет, старый знакомый. Как дела?

— Недавно мы схлестнулись с торпедовскими фанатами. Они оказались посильнее, но им тоже досталось.

— Да из-за чего драться-то!.. Ведь драка — штука не очень хорошая. Я лично понимаю и позицию милиции, когда она разгоняет ваши драки.

— Но вы же сами написали, что «не надо звать на помощь дядю милиционера», а сейчас я замечаю нечто обратное.

— Но что-то против таких драк надо делать, согласись.

— Я лично был в стычках с ребятами из разных групп. Недавно с какими-то пацифистами. Они объединились против нас с торпедовцами. Это были пригородные пацифисты, я их знаю.

— Какие?

— Пригородные… И с панками я дрался…

— Игорь, не много ли драк?

— Я понимаю, вас это иронирует (это он так сказал. — Ю.Щ). Вот, мол, строит парень из себя какого-то героя.

— Нет, мне просто жалко, что из-за цвета спортивного флага приходится тратить так много сил и энергии. Это же ерунда!

— Ерунда!

— Ладно, не так сказал. Но, понимаешь, нам не только хочется узнать, что происходит сегодня в вашей жизни, но и сделать так, чтобы вам было хорошо. Стоит ли драться?

— Дело в том, что я не вожак. То есть я хоть и вожак, но не такой большой. Драки начинают большие — мы их только поддерживаем. Я тоже считаю, что надо создать клуб болельщиков, и тогда ничего этого не будет.

— То же самое просят и спартаковские фанаты. Но своими стычками вы сами мешаете эти клубы создать. Кому нужны клубы хулиганов?

— Но в этом виноваты не только мы! Обыватели обычно стоят у стеночки, когда у нас происходит драка. И сами тоже, между прочим, хороши. Например, на одной станции метро мы, как всегда, залезли в вагон с криками «Армейцы Москвы». И служительница метро сказала: «Я бы таких болельщиков к стенке ставила». Что это, правильно?

— Но я как-то сам попал в такую ситуацию, честно скажу — ничего приятного.

— Все равно! Это все происходит оттого, что нам запрещают кричать на стадионах, понятно!..

— Думаешь, дело только в том, чтобы разрешить кричать «Спартак — чемпион!»?

— Но нам же хочется быть вместе!..

Игорь звонил еще не раз. В конце концов я привыкну, что во время четверговых сеансов связи обязательно услышу: «Здравствуйте, это Игорь по кличке Форейнджер». Потом он придет в редакцию. Ему уже исполнилось 16 лет. Скажет про ребят из своей команды: «Мои балбесики». Улыбнется. Будет долго размышлять вслух о том, почему команда — это хорошо. Удивит нас тем, что много читает. Любимый писатель Михаил Булгаков. И еще больше удивит тем, что удивится, что и мы читали Булгакова. В конце концов, я позабуду, что наши с ним первые разговоры велись в агрессивном тоне. Но сейчас не могу не привести его. В этом телефонном разговоре присутствует тот элемент нарочитого запугивания собой, своей командой, которым, как можно было убедиться во время наших контактов, многие ребята украшали рассказы о собственной жизни. Будто для начала нас, взрослых, необходимо было запугать, а потом уже и укротить. Иначе не выслушаем, бросим трубку, скажем, что все это «детство», «ерунда», «мальчишеская блажь», «иронирование».

Они очень хотят, чтобы их внимательно выслушали. Но главное все-таки — не запугать бы самих себя…

Мы разговаривали с семнадцатилетним Сергеем уже час, когда я почувствовал, что могу задать ему вот такой вопрос:

— Извини, а тебе не кажется, что ты одинок?

— Трудный вопрос… — он задумался. — Есть ребята, есть единомышленники, но есть и ощущение собственной мизерности перед лицом пошлости. Это и делает тебя одиноким. Мой лучший друг, он не из нашей команды, он говорит так: «Я ращу из себя обывателя, потому что считаю: загружать свой мозг мировыми проблемами не нужно, и, главное, это ни к чему не приведет».

— Но кто же такой обыватель?

— Это человек, который интересуется только самим собой, своей семьей, своим кругом и который бережет свою нервную систему от любых отрицательных эмоций. Он не стремится никому помочь, он не хочет ничего изменить. Это вовсе не зависит от того, какой у него достаток: антикварная мебель или обшарпанная квартира. Обыватель замкнут в своем мирке, ему там уютно. Он живет в пошлости, производит пошлость и защищает пошлость.