Юрий Щекочихин - Армия жизни

Ну что же, от психоделической революции рукой подать до сексуальной. Обходить столь щекотливый вопрос нельзя, и мы считаем необходимым высказать то, что думаем по этому поводу. Наверное, «революция» — это слишком громкое слово для обозначения свободной любви в ее сугубо телесном аспекте. Но факт есть факт: не каждому дано искусство любить одного человека. Мы не собираемся оценивать, хорошо это или плохо. Но мы не монахи, не аскеты, наш идеал — естественный человек. И все, что мы можем сказать — поступай постепенно! Ешь, но не обжирайся! И помни, что назначение свободной любви, как одного из видов всеобщей любви, — делать добро другим людям.

…Время требует действия, подвижности мысли и духа (это не значит, что надо торопиться, кидаться действовать очертя голову). Мы не агитируем, не вербуем сторонников. Не зовем всех и каждого идти с нами. Но надо просто идти. Знайте — будущее зависит от нас, как еще не рожденный ребенок уже зависим от мира. Будущее ждет нас.

Сталкер (Саша), Генерал (Дима), Воробей (Лера). 1987 год, март.

Письмо ребят кончалось стихами, которые мне тоже хочется привести (когда я их спросил, чьи стихи — ответили, что прочитали однажды в «Юности»):

Письмо, которое я привел, и стихи, которыми оно заканчивается, еще одно свидетельство того, как неотделима жизнь молодежи от всей так называемой взрослой жизни.

Этот текст написан именно в 1987-м. Десять лет назад вряд ли появились бы такие слова в обращении к своим друзьям, к своей «системе». И выросли ребята, которые эти слова написали.

Четверг, три часа дня. Начали.

Звонок шестнадцатилетнего Димы и пятнадцатилетнего Ильи.

— Мы прочитали вашу статью…

— А вы кто?

— Мы фанаты, но между собой не деремся. Илья за «Динамо» болеет, а я за «Спартак». Но у нас нет разногласий, и мы по другому поводу звоним.

— По какому?

— Надо все группы легализировать, вместо того чтобы всех куда-то загонять.

— А как вы представляете себе «легализацию»?

— Надо создать клубы болельщиков и не обязательно болельщиков. Битломаны, металлисты, рокеры — это все одной масти, что и фанаты.

— А какие еще есть группы?

— Очень много. Фанаты футбольные, фанаты музыкальные, хиппи, пацифисты, анархисты, монархисты…

— А это еще что такое?

— Я с этими монархистами лично не сталкивался, но ребята говорили, что в основном они собираются в Ленинграде… Они его Петербургом называют. И балы там устраивают.

— Балы? В дискотеках, что ли?

— Почему в дискотеках… Не знаем.

— Что-то и я впервые слышу… Ну, ладно, а как, по-вашему, что же надо сегодня сделать, чтобы интересы ребят совпадали с интересами общества?

— Да разобраться вначале!..

Если мы вглядимся пристальнее в жизнь любой команды, то увидим, что за каждой из них скрывается жажда общественной активности.

— А это что за экзотика? — удивился я, когда он позвонил в редакцию и начал, видимо, волнуясь, сыпать словами, значения которых я не мог уловить: «это лом называется», «два креста, а есть и пять крестов, это вообще ого-го!», «раз — и отвадили живняка».

— Подождите, — прервал я его, — о чем, собственно, речь?

— Как о чем? О театре. Я представляю, вернее, — замялся он, — представлял театральную «фирму».

Так и произошло мое знакомство с двадцатитрехлетним Павлом, инженером, вчерашним студентом. Вскоре он появился в редакции.

— Вы когда-нибудь проходили ночью мимо театров? — спросил он. — Приходилось ли видеть ночную очередь за билетами?

— Ну да, — ответил я, вспоминая, что перед некоторыми театрами, положив на асфальт газету или портфель, сидели люди, чаще всего молодые.

По его словам, почти все театры поздно вечером или даже ночью «поделены» между различными группами студентов. Одна группа живет (он так и сказал — живет) в театре «Современник» и называется «фирма „Современник"», — другая — в Театре Вахтангова и называется «фирма „Вахтангов"», третья — у Маяковского, и так далее. Эти «фирмы» контролируют продажу театральных билетов, то есть они заранее знают, что в каком театре будет интересного, и перед началом продаж выставляют своих дежурных. Если особо интересный спектакль — дежурный выставляется с вечера. Котируются спектакли по собственной, придуманной в «фирме» терминологии: 2 креста, 3 креста, 4 креста, 5 крестов — «это вообще ого-го». И обмен билетами, который, по словам Павла, практикуется и между «фирмами», и внутри одной «фирмы», производится по количеству этих самых крестов: на один «многокрестовый» несколько пар «малокрестовых».