Юрий Щекочихин - Армия жизни

Поворотов (монотонно). «Писатель Поворотов продаст старинную мебель». (Странно улыбается)

Дима (тоже неуверенно улыбается). Нуда… Я вместе с моим другом Майклом.

Миша.Ай ту.

Дима.Ну, ты правда не обижаешься?

Поворотов.Ира, мальчики, наверное, тоже хотят чая… Будь добра.

Ира делает несколько шагов к кухне.

Дима.Папа, ну не обижайся только.

Поворотов.Обязательно выпейте чаю. Как же так, сейчас холодно — и без чая. Это же только представить себе.

Ира делает еще несколько шагов к кухне.

Дима.Да не надо никакого чаю! Что мы, чай, что ли, никогда не пили. Правда, Майкл…

Миша. Йес…

Ира останавливается. Поворотов молча смотрит в окно, не отрываясь.

Дима.Пап, ну ты правда не обижаешься?

Поворотов (глядя в окно). Что мне обижаться. Это тебе обижаться надо, тебе, Дима! За все за это… (Обводит руками комнату) За все, за все…

Дима и Миша удивленно смотрят на него.

(Горячее и горячее, как мирно сидевшая птица, взлетевшая вдруг и устремившаяся высоко-высоко.) Да! Да! Да! Да! Конечно! Это невозможно. Это не-воз-можно! (Подлетает к стене, срывает саблю, вытаскивает ее из ножен, протягивает Диме.) Руби все это!

Дима (не понимая, рассматривает саблю). Что-что?

Поворотов.Ну… (Отворачивается к стене.) Руби!

Но в комнате тихо.

Дима.Зачем? Мы пошутили.

Поворотов.Нет, это серьезно!

Дима.Да нет, мы пошутили.

Поворотов.Нет, это серьезно!

Дима.Да пошутили же!

Поворотов (снова смотрит на Диму). Но ты же должен! Ты мой сын! Дети созданы для того, чтобы обновлять кровь отцов, иначе общество потеряет себя! Нам всем, нам всем нужна… (Смотрит на Иру.)

Ира (тихо). Ремиссия.

Поворотов.Вот-вот. Вот именно. Ремиссия! Рубиссия! Рубиссия! Руби, Димка! (Кричит и задыхается от крика и вдруг видит Мишу, а он еле сдерживает смех, Диму, который аккуратно прислоняет саблю к стене, Иру, напряженно и жалобно смотрящую на Поворотова.)

Дима (подходит к отцу). Папа, ну я же вижу, как ты мучаешься… Это мебель, а ты же писатель. Что, я не понимаю? Отлично понимаю. Я просто хотел помочь тебе спокойно от всего этого избавиться. Только поэтому! Честное слово! Ведь правда, Майкл?

Миша.О, йес.

Дима.Хоть мне, честно, нравится, как ты здесь все обставил! Ненавижу полировку! Майкл, скажи, здесь клево, а?

Миша.О, йес.

Поворотов отвернулся к окну. Телефонный звонок.

Поворотов (снимает трубку, еще горячо). Алло! Да. Здесь продается старинная мебель! Можете приезжать! А… (Голос падает.) Это ты, Катерина… Да… Да… Нет, ты нам не помешаешь… И чему, впрочем, ты сможешь помешать?.. Да-да, конечно, возьми… Возьми, что тебе будет угодно… Где? На углу из автомата? Нет, я же тебе сказал — не помешаешь. Можешь смело подниматься наверх. (Вешает трубку.)

Дима натягивает свитер. Миша переминается с ноги на ногу и делает знаки Диме, чтобы тот собирался поскорее. Звонок в дверь. Миша открывает. На пороге появляется Старик в шубе, ни на кого не глядя, проходит и берет старинные часы. Вынимает деньги. Все, кроме Поворотова, смотрят на него удивленно. Поворотов — безучастно.

Старик.Семьдесят, и ни копейки больше! Семьдесят! (Хватает часы и тащит их к двери.)

Дима.Эй ты, куда потащил!

Миша (угрожающе). Мэн!

Старик ( вытаскивает смятую купюру ). Семьдесят три! Все! Последняя цена!

Дима. Папа, что он мелет?

Звонок в дверь. Миша открывает. На пороге — Катерина. Сталкивается со Стариком. Видит часы.

Катерина. Нет, Валерий, это просто хамство! ( Старику .) Немедленно отдайте!

Старик, как танк, пробивается к двери.

Валерий, какое ты имел право продавать вещь, не принадлежащую тебе?! Это, в конце концов, подарок моей матери!

Поворотов садится на подоконник и начинает тихо смеяться. Катерина пытается вырвать часы у Старика, а Старик пробивается к двери.

Старик. Восемьдесят! И больше не проси! Мне сам покойный князь Голицын Иван Илларионович… А Игнатий Карлыч Собакин, в конце концов!

Катерина. Какое вы имеете право! Кто вы такой, чтобы так…

Старик( останавливается ). Поворотов я. Валерий Дмитриевич Поворотов. Тьфу. Да Краснощекин я, Михаил Карпыч…