Денис Драгунский - Третье лицо [калибрятина]

Конечно, кто-то мог бы размышлять, подозревать и прикидывать обидные варианты – дескать, чего это ради неженатый сорокапятилетний приятель отдает тебе такое сокровище? Но в бескорыстии своего друга Костя не сомневался, поскольку друг, как говорится, «играл в другой лиге».

Все было прекрасно: невеста-иностранка, и не какая-то финтифлюшка двадцати пяти лет, а серьезная, взрослая, ответственная женщина с хорошей зарплатой. Продвинутая. Уже фактически без забот о ребенке. Квартира в Вене. А он сам – ученый, профессор, с книгами, с именем, с хорошей должностью в хорошем вузе. А в будущем, Луиза говорила, надо будет подумать о другой работе, в Европе.

Исполнение всех желаний.

И вот – на́ тебе.

Потому что Маша пропала на несколько дней, а потом позвонила и сказала, что всё. Дочь, конечно же, донесла. Муж скандалит, кулаками машет. Свекровь орет: «Вон из моего дома». Маша жила со своим мужем и свекровью в крошечной двухкомнатной квартирке, которая принадлежит свекрови, а у Маши нет своего угла. Деваться некуда. Родители – во Владимирской области, в каком-то полумертвом городке, в маленьком бедном домике. Он вспомнил, как Маша с изумлением осматривалась в этой просторной, красиво и модно обставленной квартире, ходила по комнатам и шептала: «Ой, честное слово, как в кино». Бедняга.

Так что Костя, как благородный человек… Нет, Маша ни на что не намекала, но как-то так получалось. Уж больно много прекрасных лишних слов он ей наговорил в эти июльские дни.

* * *

Но нет! Погодите! Все это просто смешно. Ах, бедная Маша! Ай-ай-ай! Ну сейчас разрыдаюсь, все брошу и побегу жениться! Муж узнал про измену, свекровь из квартиры выгоняет? Увы-увы, жизнь – не сладкая пицца с грушей, не чупа, извини меня, чупс. За все приходится платить. А можно и без этого, без размышлений и тем более без объяснений. Сказать: «Извини, всё!» – и короткие гудки. Или вообще ничего не говорить. Просто заблокировать номер. А если вдруг позвонит в дверь, сказать: «Ты что, не поняла? Всё».

Но что-то мешало Косте поступить так, как он поступал в своей жизни много раз, не испытывая ни угрызений совести, ни запоздалых сожалений: эх, дескать, зря я тогда! Не мог он ее вот так просто взять и послать куда подальше или исчезнуть, перестать звонить.

Потому что Маша была уж очень хороша. И не красотой своей, не ореховыми глазами и замшевыми губами, не гладким телом и бесстыдно-ласковыми руками, хотя и этим тоже, конечно, чего уж там. Но главное – это исходящая от нее спокойная, уверенная, добрая сила, рядом с которой хочется быть, за которую все время хочется держаться. За талию, за шею, за руку, за поясок халата. Прижимать к себе и прислоняться к ней, вдыхать ее запах, одновременно будоражащий и успокаивающий.

И если рассуждать совсем абстрактно, с точки зрения древнего римлянина или пришельца с альфы Центавра, Маша была лучше Луизы – деловитой, холодноватой, с жестко уложенной прической. Несравненно лучше.

Ну?

* * *

«Но медсестра!!! – в отчаянии шепотом орал Костя Балашов. – Вот ведь нескладуха, вот ведь непёр, вот ведь наказание господне! Ну хоть бы врач! Может, еще выучится? Нет, ей уже поздно. Да и знакомый доктор рассказывал: медсестра и врач – разные профессии. Но не в том дело. А в чем дело? А в том, что у нее все друзья и подруги, весь круг общения – тоже медсёстры или типа того…

Боже, какой ужасный, какой постыдный, какой недостойный снобизм! – самобичевательно думал Костя, но тут же сам себя оправдывал: – А разве я не имею права на снобизм? Я к своему снобизму шел четверть века! Мой отец – рабочий, бригадир на стройке. Мама – счетовод в стройтресте. Я поступил в институт со второго раза, после армии. Учился до красных кругов перед глазами. Диплом, аспирантура, кандидатская, две монографии, докторская – это же мне не с неба упало! Не от папы-мамы. Я это сам себе заработал. Почему же я, доктор наук, профессор, с книгами, с именем, с учениками, должен связывать свою жизнь, давайте уж честно – закат своей жизни – с медсестрой? Пусть она даже раскрасавица, отличный секс, забота и покой… Не хочу!

Мне перед папой покойным стыдно будет! – вдруг вспомнил Костя. Папа, бригадир, член коммунистической партии, орден “Знак Почета”, учил сына: “Не гляди девушке на ножки, не гляди на личико, гляди ей в анкету! Мы из простых, нам тянуться надо! Вверх, понял?”

Конечно, папа был прав. Прежняя жена Кости была профессорская дочка. Вот и он теперь профессор. Продвинутая жена поможет продвинуться. А простенькая – утопит. На простеньких пусть миллиардеры женятся…