Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

Саймон придвигается ближе, обнимает меня, скрестив на моей груди свои руки.

– Ты можешь рассказать мне все что угодно, знаешь, да?

Я закрываю глаза и приникаю к нему. Если б это было так на самом деле. Тело у него теплое, мускулистое, а его запах я уловлю даже на футбольном поле, битком набитом мужиками.

– Спасибо, дорогой. – У меня не хватает духу солгать, что рассказывать нечего.

– Пригласи ее завтра на ужин.

– Да, хорошая идея.

– По-моему, Сара привязалась к ней с первой минуты.

– Футболку ее увидела. Она – врач.

– Врач? А не она ли спасла мальчишку на Рангитото?

– Это ты о чем?

– Один мальчишка упал в воду у Рангитото и разбил голову, а какая-то туристка-врач нырнула за ним с причала. Об этом писали и передавали во всех новостях.

– Не удивлюсь, если это была она. – Наконец-то у меня есть повод улыбнуться. – Она много лет проработала на спасательной станции. – Спасатель , думаю я. А никого из нас спасти так и не смогла.

– Она увлекается серфингом?

– Раньше увлекалась. Мы с ней постоянно соперничали.

– Кто был лучше?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, – улыбаюсь я сама себе.

Саймон хохочет, и его тихий рокочущий смех эхом отдается в моей груди. Он целует меня в голову.

– Я так и думал. Она очень спортивная, в ней чувствуется сила.

Я чуть сдвигаюсь в сторону и смотрю на мужа.

– По-твоему, она сексуальная?

– Может быть. – Он целует меня в шею. – Но ты, моя единственная любовь, сексуальнее.

– Уфф. – Со смехом я отталкиваю его руки, но он снова пленяет и целует меня. Мы идем в дом, где чайник уже закипел и отключился. Если Кит придет сюда завтра на ужин, возможно, это моя последняя ночь с любимым мужем. И я, чтобы навечно запечатлеть в памяти его вкус и запах, целую каждый дюйм его тела – впадину между шеей и подбородком, сгиб локтя, пупок, колено.

Мы с ним одновременно достигаем оргазма, в полнейшей сладостной гармонии, словно наши тела высечены из одного куска дерева.

Прошу тебя , молюсь я, обращаясь к вселенной, дай мне еще один шанс объясниться со всеми и исправить положение. Еще один шанс.

К тому времени, когда я возвращаюсь в отель из Девонпорта, маме звонить уже поздно. Впрочем, пережитые за день волнения настолько вымотали меня, что я хочу одного – спать. Я швыряю ключи на стол, бросаю на пол сумку с обновками, стягиваю с себя бюстгальтер через рукава футболки и ничком падаю на постель. В считанные секунды я засыпаю, отгородившись от внешнего мира.

Сон – мое сверхмощное защитное оружие. Сон неоднократно спасал меня в детстве, в годы одиночества в Салинасе и сотни раз снова и снова в годы учебы в мединституте и после.

Сон не подводит меня и теперь. Я проваливаюсь в глубокое забытье. Меня не тревожат ни грезы, ни ощущения. По непонятной причине ровно через час я пробуждаюсь. Половина седьмого. На душ времени совсем мало, но тут уж ничего не поделаешь. Я бегу в ванную, смываю с себя дневной пот, вылетаю из душа. Волосы от влажности распушились до безумия. Я едва не хохочу, глядя в зеркало на свою гриву. Не вытираясь, с помощью специального средства и воды я приглаживаю и приглаживаю буйные кудри, пока они не укладываются в некое подобие нормальной человеческой прически.

Но это все, что мне удается. Во мне внезапно просыпается жуткий голод, и я щиплю брауни, надевая последнюю пару чистого нижнего белья, одну из новых юбок и аквамариновую футболку с медным папоротником на груди. Косметику я не очень уважаю, но губную помаду из сумки все же вытаскиваю.

Хавьер, когда я открываю ему дверь, как всегда, одет по-европейски. Он чисто выбрит, от него пахнет каким-то терпким одеколоном – мне так и хочется зарыться носом в его шею. Меня вдруг охватывает нервозность.

– Извини за столь скромный наряд. Просто сегодня было очень жарко, а на пути мне попался только туристический магазин. Входи.

Он ставит на стол бутылку вина, что принес с собой, затем поворачивается и берет меня за руку. Берет за руку и поглаживает ее шершавыми подушечками пальцев.

– С тобой все хорошо?

– У-у, да. – Я высвобождаю свою руку и принимаюсь искать обувь, но не нахожу. Подбоченившись, я останавливаюсь посреди комнаты. – Я купила джандалы, и теперь не могу их найти.

Хавьер нагибается.

– Эти?

– Да, спасибо. – Я надеваю сандалии. – Готов?

– Подожди. – Он кладет руку мне на поясницу, заставляя повернуться к нему лицом. – Что случилось?