Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

– Слезай, – рявкнул Дилан.

– Ну пожалуйста. Он ненавидит меня… – начала протестовать Джози.

– Слезь с мотоцикла.

Дилан не смотрел на нее. Его руки и ноги были напряжены от ярости. Джози соскользнула с заднего сиденья и, как только ее ноги коснулись земли, он рванул с места и умчался.

Пропал надолго.

Когда вернулся, был весь переломан. Разбитая скула была самой безобидной из его травм.

К тому времени, когда мне исполнилось четырнадцать, я уже бутылками крала водку и текилу из кладовой и распивала их с парнями на пляже. Не на берегу в бухте, нашем надежном укромном убежище, а на настоящем пляже, до которого я добиралась автостопом, выходя на шоссе.

Я научилась пить алкоголь маленькими глоточками, а не залпом. Научилась не частить, чтобы потом не рыгать где-нибудь за валуном, а то и вовсе отключиться и трахаться с кем попало. До конца я никогда не шла, но, если начинала потягивать водку, непременно с кем-нибудь обнималась-целовалась.

Я многому научилась.

В том числе выяснила, что в стене между комнатой Дилана и той, что я делила с Кит, с каждым днем все более неохотно, есть щель. Наш дом начал сползать с утеса задолго до землетрясения, и во всех стенах имелись трещины, пол был неровным, так и норовил подсунуть под ноги вмятину или бугор. Теперь я с ужасом понимаю, что дом мог в любую минуту рухнуть в океан, но мои беспечные родители ничего не предпринимали. А если бы это произошло ночью, когда мы все спали?

Щель, что я обнаружила, тянулась вдоль двери стенного шкафа по стене, за которой располагалась комната Дилана. Она находилась довольно высоко, и, чтобы заглянуть в нее, нужно было встать на край кровати Кит и закрыть один глаз. Зато его кровать была видна как на ладони.

А он на своей кровати постоянно занимался с кем-то сексом.

Первый раз, когда я шпионила за ним, мне было стыдно, и меня распирал смех. Мне была видна голая задница его девицы с татуировкой в виде бабочки. Тогда она накрывала Дилана своим телом. А вот в другой раз я наблюдала, как он лежит голый на кровати, а она трогает его всюду. Это зрелище одновременно зачаровывало и вызывало отвращение. По сути, во многом она делала то, что заставлял меня делать Билли, но с Диланом это выглядело как-то по-другому.

Кит сильно разозлилась бы на меня, если б узнала, поэтому при ней я никогда за ним не подсматривала. Все говорили, что он нам как брат, и Кит, я знаю, так к нему и относилась, а вот я – нет. Никогда.

Нас с Диланом связывали особенные отношения. Все это замечали. Многие думали, что мы с ним родные брат и сестра: мы оба были светловолосые, длинноногие, и на лонгборде катались, как настоящие гавайцы. И поскольку много времени проводили на солнце, кожа у обоих была смуглая-пресмуглая, имела оттенок лакированной древесины кедра. Он слыл самым красивым парнем на всем побережье, а я завоевывала славу самой красивой девушки. Король и королева океана.

У нас с ним на двоих был один большой секрет – травка. Я полюбила марихуану с того первого раза, когда ее дым меня успокоил. Косяки умиротворяли надломленную сердитую девочку, что жила во мне и постоянно воплями заявляла о себе. Потягивая сигарету с марихуаной, я, как и Дилан, снимала напряжение. После того, как ресторан закрывался и все укладывались спать, мы еще долго лежали на берегу. И курили. Часто даже не разговаривали – просто лежали, курили и смотрели на звезды.

Но иногда все же о чем-нибудь беседовали. Однажды я поинтересовалась у Дилана, как он жил до того, как поселился у нас. А он испустил протяжный печальный вздох и сказал:

– Тебе лучше не знать.

Я повернула к нему голову, и от этого движения по всему телу побежала приятная сладостная рябь – эффект от выпитого пива, что я украла, и выкуренной марихуаны, которую дал мне Дилан. Я была под огромным кайфом. Наверно, не сумела бы подняться, даже если б попыталась.

– Может, я хочу знать. Может, тебе нужно рассказать об этом кому-нибудь.

– Нужно ли? – спросил он, и в его шершавом голосе послышалась неуверенность.

– Ты же сам мне говорил.

– Говорил. – Пальцем он коснулся моей руки, и в его глазах отразились упавшие звезды. – А ты мне расскажешь?

– Сначала ты.

– Не в этот раз.

Я снова подняла лицо к небу.

– Ты и сам знаешь, что произошло. Один человек заставил меня делать всякие гадости.

– Какие гадости?

Я покачала головой, чувствуя, как внутри у меня все дрожит. Ощущая отголосок боли, что причинил мне насильник. В горле у меня набухал комок, мешавший говорить.