Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

– Ух ты! Молодчина. А Лео?

– Проиграл Тревору. – Взгляд Саймона перемещается на экран телевизора, на котором застыл кадр приостановленного фильма, что он смотрел. – У мальчика явно талант олимпийского пловца.

– У Тревора?

Он кивает, и его одолевает зевота. Улыбаясь, я целую мужа в лоб.

– Смотри свой фильм. Я пока приму ванну.

– Как дела у Нэн?

– Хорошо. – Я вспоминаю свой странный приступ откровенности, и меня начинает терзать смутная тревога. А вдруг она ляпнет об этом при Саймоне? Или…

Чтобы не портить себе существование, я должна отгораживаться от прошлой жизни. Это единственный способ жить так, как я живу.

– Мы ели тапас.

– Мы ведь утром везем детей в новый дом, да?

– Я сама отвезу. А ты отсыпайся. – Я поглаживаю мужу лоб, виски. – А то ведь всю неделю пахал как проклятый.

– Спасибо, – Саймон берет мою руку и целует ладонь, – но я хотел бы посмотреть на их реакцию.

– Дело твое. Не сиди допоздна.

Набирая ванну и раздеваясь, я слышу за окном шум дождя. Когда я вышла замуж за Саймона и переехала в Окленд, мы жили в другом районе. Там у нас был дом с оловянной кровлей, и стук дождя по ней оглушал. Вводил в транс.

Но три часа спустя я все еще не сплю. Наконец выскальзываю из постели, иду вниз, наливаю себе чай. Пока ромашка заваривается, открываю компьютер и пробую отыскать в соцсетях информацию о сестре. Она мало времени проводит на своей страничке в «Фейсбуке», но иногда я просматриваю фотографии на страничке матери, куда доступ абсолютно свободен.

Она, моя мама, выглядит хорошо. Волосы все такие же длинные. Лицо изрыто морщинами. Наверняка она по-прежнему курит, а вот пить не пьет. Об этом я сужу по миллионам ее замечаний, касающихся трезвого образа жизни и клуба анонимных алкоголиков.

Я рада, что она не пьет и хорошо выглядит, но обиду на нее по-прежнему держу. Имея своих детей, я теперь понимаю, что мои мама с папой были отвратительными родителями.

Если девочка растет без внимания матери, которая обязана опекать свою дочь, она брошена на произвол судьбы. Как мама могла быть столь слепа к тому, что я употребляла алкоголь в девять лет? В двенадцать? В четырнадцать? Как она могла не замечать кощунства, что творилось у нее под носом? Саре не позволено одной ходить на пляж и уж тем более ночевать на берегу.

Временами я смягчаюсь, думая, что маме тоже приходилось не сладко. Отец мой родился на Сицилии во время войны, и человек он был тяжелый. Маму любил безумно, ревновал и оберегал ее, но не считал зазорным изменять ей с другими женщинами, если ему вдруг приспичило. Он считал, что мы, моя мама и его дочери, избалованны и имеем больше, чем нужно.

И, о боже, как же они оба безбашенно пили и веселились!

Рождественским утром, после дня рождения Кит (ей исполнилось десять), мы бегом спустились вниз и вместо подарков Санты увидели разруху. Мебель была перевернута, всюду на ковре валялись осколки стекла и мусор. И только елка – немой свидетель погрома – мигала огнями. Кит, стоя возле меня, огромными глазами молча таращилась на хаос.

– Ну и ну, – раздался сзади голос подоспевшего Дилана.

На несколько долгих минут мы все утратили дар речи – просто стояли и тупо смотрели. У меня упало сердце – ухнуло из груди в живот, а оттуда на пол. На глаза навернулись слезы.

– Зачем же они так? – прошептала я. – Рождество ведь.

Кит не издала ни звука.

Дилан тронул за плечо сначала ее, потом – меня.

– У меня идея. Ну-ка одевайтесь. Обе. Будем праздновать.

Мы в ответ лишь взглянули на него. Исправить такое не по силам было даже Дилану.

– Живо! – Он легонько подтолкнул нас обеих. – Оденьтесь, почистите зубы, причешитесь. Через десять минут жду вас на улице.

Мы с Кит переглянулись. Она пожала плечами.

Мы быстренько привели себя в порядок и выскочили на улицу. Дилан тоже переоделся – в элегантные джинсы и рубашку с длинным рукавом и тремя пуговками на вороте – и причесался, собрав на затылке свои чистые сияющие волосы в аккуратный хвостик. Он ждал у маминого «Шевроле» и при нашем появлении открыл дверцу машины.

– Туда впереди едет Кит, на обратном пути – Джози.

Кит, занимая престижное место, сверкнула улыбкой.

– Куда мы едем?

– Увидите. – Перед тем, как сесть за руль, Дилан потрепал меня по голове, что несколько сгладило мое разочарование оттого, что не мне досталось переднее сиденье. Немного успокоенная, я пристегнулась.

– Мама разрешила тебе взять ее машину? – спросила Кит.