Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

– Только тебя будут величать «доктор Бьянки».

– Звучит как песня, – улыбнулась я, кладя на сыр соленые огурчики и томаты, добавляя горчицу. – Ну а ты как? Чем занималась на прошлой неделе?

Она рассмеялась. Смех у нее низкий, шелестящий, мгновенно приковывает внимание.

– Хороший вопрос. – Джози откусила чизбургер и, пережевывая кусок, кивнула, словно размышляла обо всем том, о чем могла бы рассказать. Салфетку она разложила на коленях, чем сразу напомнила мне маму. – Наверно, ты за один день делаешь больше, чем я за месяц. – Она аккуратно промокнула рот салфеткой, чтобы на губах не осталось кетчупа и жира. – Но вообще-то прошлая неделя была классной: мы гнались за ураганом вдоль всего побережья, от Флориды до самого Лонг-Айленда.

– Ничего себе. – Во мне всколыхнулась зависть. – И где были самые большие волны?

– В Монтоке. Тебе бы там понравилось.

– Ладно, ты меня проняла. Я исхожу завистью.

– То-то. – Она раздвигает губы в проказливой пленительной заразительной улыбке. Зубы у Джози белые, но не очень ровные, потому что ей нужно было носить брекеты, а родители так и не удосужились сводить ее к стоматологу. Первый раз мы попали к зубному врачу, когда уже учились в средней школе, и то лишь потому, что у Джози сильно разболелся моляр и Дилан настоял, чтобы ее показали кому-нибудь.

– Ты не думала профессионально заняться серфингом? – спросила я.

Помешивая соломинкой лед, Джози едва заметно улыбнулась.

– Не-а. Я не настолько хорошо катаюсь.

– Чепуха. Нужно просто сконцентрироваться, сделать это увлечение центром твоей вселенной.

Она лениво передернула плечом, скривила губы в пренебрежительной усмешке.

– Это неинтересно. Во мне нет твоего драйва.

Какое-то время я сосредоточенно жевала чизбургер, наслаждаясь настоящей едой – не из контейнера или коробки.

– Я так горжусь тобой, Кит, – снова сказала Джози.

– Спасибо.

– Как мама?

– Хорошо. Навестила бы ее.

– Может быть. – Она опять пренебрежительно передернула плечом, словно отмахиваясь от моих слов. – Я здесь ненадолго.

Должно быть, во мне заговорила зависть или я слишком соскучилась по ней, а может, я испытывала одновременно и то, и другое, но что-то такое заставило меня спросить:

– Ты намерена всю жизнь так вот скитаться?

Джози встретила мой взгляд.

– А что в этом плохого?

– Ты должна пойти работать, получить профессию, чтобы ты могла содержать себя…

– Когда стану старой и безобразной?

– Нет, – морщусь я.

– Кит, у меня ведь не твои мозги. Я плохо училась в школе, ни один приличный вуз меня не возьмет, так что, по сути, выбор у меня небольшой: либо мучиться в каком-нибудь дрековском местном колледже, либо перебиваться случайными заработками, скользить по волнам и любить свою жизнь.

– И ты ее любишь?

– Конечно. – Но я успела заметить, как взгляд ее вспыхнул, прежде чем она опустила глаза.

Ссориться я не хотела.

– Замечательно. Я тоже горжусь тобой.

– Не говори того, чего не думаешь.

Я быстро склонила голову, и потом уже до самого конца наша беседа носила исключительно учтивый характер. Джози буквально вылизала свою тарелку, съев даже листик салата, а потом вытерла рот. Облачный свет, падая в окно, бликами играл на ее ярких волосах и кончиках ресниц. Я на мгновение перенеслась в детство. Мне три года, я прижимаюсь к ней, слушая, как она читает вслух. Мне пять лет, в спальном мешке я лежу рядом с ней в палатке. Эти картины отозвались болью в душе. Как же мне ее не хватало, когда она меня покинула! До сих пор не хватает. Я отвожу взгляд, думаю о тесте по иммунологии. Факты и цифры, факты и цифры.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, как могло бы все быть, если б Дилан не появился в нашей жизни? – внезапно спросила Джози. – Или землетрясение не разрушило ресторан?

Ее слова буквально врезались в броню моего сердца.

– Я стараюсь смотреть вперед.

– Ну а все-таки? Что если бы папа по-прежнему был в «Эдеме», радовал всех своей стряпней, и мама, может быть, разобралась бы со своими проблемами, и мы приезжали бы домой на выходные и праздники, и папа рассказывал бы анекдоты, и…

– Прекрати. – Я закрыла глаза, мне больно дышать. – Пожалуйста. Это выше моих сил.

Безысходность в ее лице придавала выразительности линии скул и глубины – темным глазам.

– Что было бы с нами без него? – Качая головой, она обратила на меня затравленный взгляд. – Кит, наши родители были ужасны. Почему они так наплевательски относились к нам?