Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

Где-то наверху хлопает дверь, и у меня душа уходит в пятки.

Возьми себя в руки.

Если б призраки существовали, наверно, какого-нибудь я давно бы уже встретила. Видит Бог, я их часто высматриваю. Чтобы объяснить. Исправить положение.

С нарочитой неторопливостью я кладу в рот одну маленькую помидорку и, навалившись на стол, размышляю, как использовать это пространство. Кухня довольно большая, и мы почти наверняка будем здесь завтракать. Правда, света, на мой вкус, маловато, да и вида никакого – одни лишь стены. Может, стоит на задней стене прорубить окна? Надо посоветоваться с Саймоном.

Открыв дверь черного хода, швыряю птицам кожуру клементина и перезрелые ягоды. Они падают в кусты, что растут вдоль разбитой дорожки, которая вьется, как мне кажется, вокруг дома. Я иду по ней, но упираюсь в непролазные заросли, образованные кустами роз и метросидероса. Над этим буйством высится циатея. А ведь тут могут быть крысы, вдруг спохватываюсь я. Зря бросила туда эти чертовы ягоды.

Ладно.

Вымыв руки, возвращаюсь в основные жилые помещения на нижнем этаже – длинную широкую комнату, которую можно разделить раздвижными дверями или эффектными мозаичными перегородками. Нам понадобится гостиная, здесь, в углу, может быть, мы поставим пианино, и вечерами, когда двери будут распахнуты навстречу морю, тут будет потрясающе здорово. Подбоченившись, я стою посреди комнаты и предаюсь фантазиям, воображая гостиную в бирюзовых, оранжевых и серебристых тонах. Зеркала здесь изумительные, с рельефными ступенчатыми факелами по бокам, и я велю их заново посеребрить.

Многие из предметов мебели и убранства – вещи посредственные. Есть целый ряд копий и подделок, что довольно странно, учитывая проработанность каждой детали интерьера. Беру в руку одну зеленую чашу с индейскими мотивами. На вид это подлинная руквудская керамика. Разглядывая ее, я думаю, что, возможно, Вероника не сама занималась обустройством дома. Она была востребованной актрисой, много снималась, и хотя, влюбившись в Джорджа, стала чаще бывать в Новой Зеландии, свободным временем особо не располагала.

А может, у нее и вкуса не было? От стыда у меня запылали уши. Кто я такая, чтобы судить? У меня нет специального образования – я самоучка. Может, и она тоже. Может, у нее просто не нашлось времени на то, чтобы все одобрить.

Теперь меня раздирает любопытство. Я хочу знать о ней больше, хочу понять, что с ней случилось и почему. Нужно будет покопаться, поискать о ней дополнительный материал. Пока мне известно только то, что лежит на поверхности: несчастный роман, дом, убийство. Но что за женщина была Вероника Паркер? Откуда она родом? Как она стала знаменитостью?

А ее возлюбленный, Джордж?

Я должна выяснить все, что можно. О чем мечтала Вероника, к чему стремилась? Мне кажется, это крайне важно. Сапфировый Дом был ее надежным пристанищем, воплощал ее грезы о роскоши, а теперь он принадлежит мне. На меня возложена священная обязанность почтить память Вероники. Если пойму ее, мне будет легче вернуть дому то великолепие, какого он заслуживает.

На сегодня мой визит сюда почти окончен, но я еще успею осмотреть хотя бы кабинет – богато убранную комнату с длинными окнами, из которых открывается вид на изгиб гавани. Вдалеке, вздымаясь из воды, перекатываются синие холмы, по вершинам которых скользят облака. Саймону было бы удобно работать здесь – если бы не шум. В принципе, он непритязателен, но, когда занимается счетами, клиентской базой и всем прочим, что связано с его бизнесом, он любит – ему это необходимо, – чтобы его окружала полная тишина. Он предпочтет устроить себе кабинет на верхнем этаже, подальше от суеты. Может быть, в тех комнатах, в которых жила сестра Вероники.

Значит, этот кабинет будет мой. Я делаю глубокий вдох и протяжно выдыхаю, впитывая атмосферу. Письменный стол из древесины вишневого дерева, книжные полки, стеклянные светильники с плавными геометрическими узорами. Мне не нравится, что стол стоит посреди комнаты, но это легко изменить.

Памятуя о том, что моя задача – побольше узнать о Веронике, я один за другим выдвигаю из стола ящики. Они все пусты. Причем не то чтобы их освободили – на вид они нетронутые, будто в них никогда ничего не лежало. У меня сжимается сердце. Это значит, что и наполнением библиотеки, возможно, занимался декоратор. Книжные полки полностью занимают одну стену, и на некоторых книги подобраны, как на заказ, – все в кожаных переплетах, сплошь классика.