Денис Драгунский - Третье лицо

— Вы откуда знаете? — Антон чуть не заплакал.

— А во-вторых, — следователь все так же улыбался, — допустим, вам надоел президент и вы пишете об этом своей девочке. Ну и что? У нас свобода слова. Почитайте газеты. Загляните в интернет. Президента несут по кочкам все кому не лень. И что теперь? Всех арестовывать? Тюрем не хватит. Да и зачем? Какая чепуха. Мы свободная страна, сколько раз повторять!

— Значит, я могу идти? — спросил Антон.

— Куда?

— Домой.

— Да, разумеется, разумеется. — Следователь как будто задумался, прикрыл глаза и пробормотал: — Вам просто страшно, да? Вот ваши друзья. Клюев под судом, Лабуцкий под судом, Амхаров и Кутаев в СИЗО, Мандельбаум в розыске, Фадеев, Росстанёва и Кретова уже отбывают срок… А вы на свободе, и вам от этого страшно. Хотя вы ничем не лучше них. Да? — Он поглядел Антону в глаза. — Признайтесь. Просто страшно. Лучше сразу в тюрьму, чем этот страх, чем это ужасное чувство, что вдруг на улице тебя схватит полиция и вкатит пятёру за сопротивление? И вы пришли сами. То ли сдаться, то ли очиститься от этих, как бы сказать, самоподозрений. Так?

— Даже не знаю, — сказал Антон.

— Зато я знаю, — вдруг сказал следователь. — То, что вы сейчас сделали, называется «заведомо ложный донос». Это серьезное правонарушение.

— Сам на себя? — Антон растерялся.

— А какая разница на кого? — Следователь строго сдвинул брови. — Осталось понять, зачем вы это сделали. Зачем вам надо проникнуть в СИЗО? Чтобы написать репортаж и переправить на Запад? А может, вы специально решили отвлечь наших сотрудников от поисков настоящих экстремистов? Будем разбираться.

Он нажал клавишу на столе.

Антон вскочил и рванулся к двери.

Дверь открылась. Вошли двое полицейских, схватили его за руки.

— Вы задержаны, — сказал следователь. — Разъясняю вам статью пятьдесят один. Можете молчать до прибытия адвоката. Я буду ходатайствовать перед судом о вашем аресте. Находясь на свободе, вы можете воздействовать на своих друзей, склоняя их к противоправному поведению.

Через полтора года СИЗО ему, кроме заведомо ложного доноса, вкатили еще распространение порнографии, потому что в айфоне нашли его селфи с Аленой Саниной в полуголом виде. Адвокат настаивал, что соски не видны, но судья не внял.

«Может, и в самом деле свергнуть? — думал он, сидя за дощатым столом и хлебая суп алюминиевой ложкой. — Но как бы узнать, где он живет и как его зовут…»

l’inferno

Детский сад — это ад. Вермишель, кисель, горшки, дневной сон.

Школа — еще адовее. Это уже не требует доказательств, все это и так знают из книг и кино.

Адский двор. Надеюсь, не надо объяснять, как там заставляют бегать наперегонки и лазать на крышу, а если отстанешь или не влезешь, кричат «слабак» и «трусло»?

Адская подворотня, где ребята в кружок стоят и дрочат «на вылет» — кто первый спустил, тому щелбан. Кто последний — тому два.

Адская улица, где старшие мальчишки окружают, отбирают гривенники и делают смазь грязной рукой по роже.

Первый стакан портвейна, первая сигарета — бэ-э-э… Адский вкус, потом адски болит голова.

Адские мама и папа, которые всегда всем недовольны. Всегда найдут, к чему прикопаться. Злобно, упорно, обидно.

Сущий ад — поступление в институт. Репетиторы, поиски блата, ругань родителей (мы столько в тебя вложили!).

Адский институт. Половина предметов не нужна совсем, ни за хером не понадобится никогда, а вторая половина дико трудна. Блин! Если один препод не может вести все предметы, то почему один студент должен смочь их выучить?

Ад студенческой компании. Кто-то весь такой мажор из себя, к нему девки липнут и зачеты ему за так ставят, а ты тут в турецких джинсах с двумя хвостами перед сессией.

Ад первого секса с однокурсницей. Жестко, липко и саднит. Добрые товарищи потом тебе объяснят, что она, во-первых, страшная, во-вторых, всем дает, в-третьих, хочет московскую прописку. А ты уже читал ей вслух Мандельштама! Ад.

Адский адище — после военной кафедры два года отслужить старлеем где-нибудь в песках Каракумья. «Есть на свете три дыры: Термез, Кушка и Мары».

Адское унижение при устройстве на работу. Мерзкие вопросы гадких эйчаров, кадровиков тож.

Ад офиса. Твой стол восьмой от окна, но первый от сортира. Типа, «место твое у параши».

Адская начальница лет сорока семи. А попробуй включи дурачка, попробуй не пойми, на что она намекает. Себе дороже.